— Отправьте Сайласа за врачом немедленно, — невозмутимо приказала Франческа.
— Но мисс Шелвуд…
— Всю вину я беру на себя, Агнес. Возвращайтесь к тете, но ничего ей не говорите — ей ни к чему лишние волнения. Побудьте с ней до приезда врача, а затем я сменю вас.
Доктор Вудрафф прибыл в поместье незамедлительно — следовательно, и он считал, что положение требует срочных действий.
— Я так и знал, что это произойдет. В подобных случаях всегда…
— В каких случаях, доктор Вудрафф?
— Мисс Фанни, неужели вы не знаете, что ваша тетя умирает?.. Впрочем, все ясно: она ни о чем вам не сообщила.
— То есть она знает, что ее ждет?
— Разумеется. Я предупредил ее еще несколько месяцев назад, но она мне не поверила. Ваша тетя — на редкость строптивая дама, мисс Фанни. Боюсь, мы ничем не сможем помочь ей, разве что облегчим ее страдания. Вчера я прописал ей лауданум — надеюсь, сейчас она согласится его принять. Будьте любезны, проводите меня к ней.
С тяжелым сердцем Франческа поднялась по лестнице. Войдя в спальню, она поразилась тому, как переменилась тетя: лицо ее стало мертвенно-бледным, она с трудом хватала ртом воздух. Агнес, вытиравшая полотенцем лоб хозяйки, при приближении врача смутилась и ускользнула прочь.
— Что вам здесь нужно?
Франческа так и не поняла, к кому обращается тетя — к ней или к врачу. Подойдя к кровати, она мягко произнесла:
— Вам пора принять лекарство, тетя Кассандра. Доктор Вудрафф может облегчить ваши страдания.
— Мне не нужен его морфин! Если мне предстоит умереть, я умру в здравом уме и твердой памяти! Но ты останься здесь: я хочу кое-что тебе сказать. О-о!..
— Выпейте вот это, мисс Шелвуд. Лекарство всего лишь приглушит боль. Если вы хотите поговорить с племянницей, вам понадобятся силы.
— Хорошо, — еле слышно отозвалась умирающая.
Доктор Вудрафф приложил флакон к ее губам и отступил, негромко сказав Франческе:
— На некоторое время ей станет легче. Я буду в соседней комнате.
Выждав минуту, Франческа робко осведомилась:
— Вы хотели мне что-то сказать, тетя Кассандра?
— Да. Там, на столе, шкатулка… Принеси ее. — (Франческа исполнила приказание тети и открыла шкатулку.) — Внизу лежит письмо…
Лист бумаги был высохшим и пожелтевшим. Письмо начиналось словами «Дорогая моя Кэсси…» и было подписано «Ричард Бодон».
— Вы хотите, чтобы я прочла его?
— Позднее, сейчас у нас нет времени. Это письмо от твоего отца. От Ричарда Бодона. В нем он сообщил, что моя сестра завладела его сердцем. — Темные глаза открылись и вспыхнули злобой. — Вот почему я всегда ненавидела тебя. И сейчас ненавижу!
— Не надо, тетя Кассандра! Вы же знаете, я никогда не желала вам зла.
— Ты виновата уже тем, что появилась на свет. Он женился бы на мне, если бы она не сказала ему… — голос Кассандры угас.
— Позвать доктора Вудраффа?
— Нет, я еще не закончила! Деньги… Чиззл присмотрит за деньгами. Скажи ему…
— Мистер Чиззл? Ваш духовник?
— Не задавай глупых вопросов! Кто же еще? Слушайся его во всем. Мой отец не имел никакого права… Тебя следовало оставить нищенкой! — Мисс Шелвуд приподнялась и злобно уставилась на племянницу. Ее голос окреп, она отчеканивала каждое слово, выдавая всю силу своих чувств: — Следуй советам Чиззла и не надейся выйти замуж по любви! Ты всегда была бестолковой дурнушкой. Да, дурнушкой, как я! В отличие от… — Она вновь повалилась на подушки, голос угас. — В отличие от Верити. Тебе никогда не стать таким лакомым кусочком, как твоя мать. — Она пожевала губами и добавила: — Впрочем, ты унаследовала черты отца. Его глаза. — У нее вырвалось сухое рыдание. — Будь он проклят!
Франческа в ужасе отшатнулась.
— Прошу вас, не надо! Я пошлю за мистером Чиззлом. Он должен быть рядом с вами, он вам поможет…
На блеклых губах тети возникла мрачная улыбка.
— Мне уже никто не поможет. Накрепко запомни мои слова, Фанни. Не забывай, что ты дурна собой и бестолкова. Она назвала тебя Франческой… какое нелепое имя для безобразного ребенка!.. Дитя повесы Бодона…
Мисс Шелвуд умолкла и смежила веки.
Франческа кинулась к двери.
— Доктор Вудрафф!
Глянув на пациентку, врач только покачал головой.
— Теперь уже скоро… — пробормотал он. — Вряд ли она снова придет в себя.
— Но… — Франческа уставилась на вытянувшееся в постели тело. — Она же не успела проститься с миром, простить всех, кто причинил ей боль! И тех, кто не желал ей зла… — тоскливо добавила она.
— Мисс Шелвуд умирает так, как жила. Несчастная женщина… — Доктор Вудрафф вздохнул и сухо добавил: — Да простит ее милосердный Господь!
Франческа ожидала от врача сочувствия, надеялась услышать слова уважения, восхищения силой духа покойницы, ее преданностью долгу. Пришедшая мадам Элизабет выразила соболезнования, но лишь самой Франческе. Одна Агнес Коттер искренне оплакивала Кассандру Шелвуд.
После смерти тети Франческа долго не могла оправиться от потрясения и растерянности. Мистер Чиззл был рядом с ней, но его присутствие вызывало у Франчески лишь досаду, а его попытки утешить ее были по меньшей мере неуместны. На похороны собралось немало народу, и хотя поначалу Франческа удивилась, поразмыслив, она пришла к выводу, что этого и следовало ожидать. Несмотря на затворническую жизнь, мисс Шелвуд оставалась одной из самых богатых землевладелиц округи. Но самое грандиозное потрясение все присутствующие испытали после похорон, когда было прочитано завещание Кассандры Шелвуд.
Завещание было ничем не примечательным. Слугам достались различные мелкие суммы, пропорциональные сроку их службы. Мистер Чиззл, как местный викарий и духовник мисс Шелвуд, получил скромное наследство, а Агнес Коттер — довольно крупное. Остальное имущество мисс Шелвуд шло в фонд строительства и обеспечения богаделен в соседнем городе. Имя Франчески в завещании не упоминалось.
Слуги встретили этот документ недоверчивыми возгласами, а Бетси даже осмелилась выразить недовольство вслух. Но сама Франческа ничуть не удивилась. К этому удару она приготовилась заранее. Вопрос о поиске места гувернантки встал перед ней со всей остротой, и она решила посоветоваться об этом с семейным поверенным, мистером Бартоном.
Наконец все разошлись. Мистер Чиззл так тепло попрощался с Франческой, что она задумалась: неужели все эти годы она ошибалась в нем? Он выразил настойчивое желание повидаться с ней на следующий день, и Франческа нехотя согласилась, поскольку согласие было единственным способом отделаться от священника.
