— Возможно, он и получил бы их.
— Но только не от тебя! — гордо заявила она.
— Только не от меня.
— А он пытался?
— Он заломил двести, как только понял, что мне необходимо выкупить его.
— Представляю, как тонко надо было повести дело, чтобы он так сильно сбросил цену.
С трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться, Ян кивнул.
— Очень тонко, — согласился он, подавляя смех. — А можно поинтересоваться, почему он оказался таким сговорчивым?
— Ну, полагаю, это произошло потому, что я сумел очень наглядно показать ему, что в жизни существуют более ценные вещи, чем деньги.
— Правда? — завороженно спросила она. — И что же это?
— Его горло, например.
Стоя у балюстрады террасы, Ян смотрел вниз, в сад, где Элизабет с их трехлетней дочкой Каролиной стояли на коленях возле клумбы и рассматривали цветы герани. Их головы склонились так близко друг к другу, что невозможно было понять, где кончаются золотые волосы Элизабет и начинаются волосы Каролины.
Элизабет что-то сказала девочке, и та залилась счастливым смехом, от которого у Яна всегда теплело на сердце.
За его спиной, удобно расположившись за резным столиком, играли в шахматы старый герцог и Дункан. Сегодня вечером ожидались гости. В честь дня рождения
Элизабет Ян устраивал бал и пригласил на торжество больше семисот человек.
Молчаливая сосредоточенность игроков была нарушена внезапным появлением шестилетнего мальчика, удивительно похожего на Яна, и его репетитора, на лице которого было написано отчаяние, — интеллект ученика явно превосходил возможности учителя.
— Прошу прощения за наше вторжение, — извинился мистер Твинделл, — но у нас с мистером Джонатаном возник спор, который, как я сейчас понял, могли бы разрешить вы, викарий. Не будете ли вы так добры рассудить нас?
Оторвав взгляд от шахматной доски, а мысли — от победы, которую он вот-вот должен был вырвать у противника, Дункан сочувственно улыбнулся сконфуженному учителю.
— Чем могу быть полезен? — спросил он, переводя взгляд с учителя на красивого мальчика, который моментально переключил внимание на шахматную доску.
— Мы заговорили о небесах, — объяснил мистер Твинделл, — а конкретно о том, как выглядит это место, которое — что я все утро пытаюсь втолковать мистеру Джонатану — существует совершенно по иным законам, чем все здесь на земле.
При этих словах мистер Джонатан оторвал заинтересованный взгляд от шахматной доски и, заложив руки за спину, обратился к старшим с таким видом, словно слова учителя были настолько абсурдны, что ему даже неловко их повторять.
— Мистер Твинделл, — сказал он, подавляя смешок, — думает, что улицы на небесах сделаны из золота. Но, конечно же, этого не может быть.
— Почему не может? — спросил удивленный герцог.
— Потому что тогда они будут слишком раскаляться на летнем солнце и лошади обожгут копыта, — сказал Джонатан, пораженный недогадливостью деда.
Повернувшись к Дункану, Джонатан с надеждой спросил: — Сэр, а разве вы не находите идею о металлических улицах на небесах в высшей степени невозможной?
Дункан, которому сразу вспомнились аналогичные дебаты с Яном примерно в таком же возрасте, откинулся в кресле, и на лице его отразилось предвкушение удовольствия.
— Джонатан, — сказал он, радостно улыбаясь, — спроси у своего папы. Он стоит вон там, у балюстрады.
Мальчик согласно кивнул, на секунду задержался, чтобы шепнуть что-то на ухо герцогу, и убежал к отцу.
— Почему ты не ответил на его вопрос, Дункан? — полюбопытствовал герцог. — Описание рая как раз по твоей части.
Дункан иронично приподнял брови и отрицательно качнул головой.
— Когда Яну было шесть лет, — сухо сказал он, — он частенько вовлекал меня в теологические беседы вроде этой. И каждый раз я проигрывал. Должен сказать, меня это крайне расстраивало. — Подняв взгляд на маленького мальчика, который терпеливо ждал, когда отец его заметит, Дункан разомлевшим от счастья голосом произнес: — Как долго я ждал этого дня… Между прочим, а что это Джонатан сказал тебе на ухо?
Герцог покраснел.
— Он… он сказал, что если я не закроюсь слоном, то через четыре хода ты съешь мою королеву.
Взрыв смеха за шахматным столиком заставил Яна обернуться, и он заметил стоящего чуть позади Джонатана. Ян с улыбкой посмотрел на сына, который был зачат в ту снежную декабрьскую ночь, когда он приехал в свой шотландский дом и нашел там Элизабет.
— Похоже, у тебя есть ко мне какой-то вопрос. — Ян посмотрел на расстроенное лицо учителя, потом снова на сына и спросил: — Полагаю, у вас с мистером Твинделлом опять возникли расхождения? По какому вопросу на этот раз?
Джонатан вспыхнул и кивнул. Он знал, что отец никогда не будет ни шокирован, ни смущен его вопросами, а, наоборот, всегда поймет его и попытается ответить.
— Мы говорили о небесах, — снова начал объяснять Джонатан и, закатив глаза в немом удивлении бестолковостью своего учителя, закончил тихим заговорщическим голосом: — Мистер Твинделл хочет, чтобы я поверил, будто улицы там сделаны из чистого золота. Ты можешь себе представить, — со смехом сказал мальчик, — какой температуры достигнет чистое золото, когда на него будет светить июльское солнце десять часов подряд? Да никто не захочет ходить по таким улицам!
— А что тебе сказал мистер Твинделл, когда ты заметил ему это? — спросил Ян, напустив на себя серьезный вид.
— Он сказал, что, возможно, у нас там не будет ног.
— Такой рай меня тоже не устраивает, — согласился Ян. — А какими тебе кажутся небеса?
— Не знаю. А что думаешь ты?
— У меня есть мнение на этот счет, но учти, это мое личное мнение, — предупредил Ян заинтригованного мальчика. Он обнял сына за плечи и кивком указал на сад. Словно почувствовав, что за ними наблюдают, Элизабет и Каролина одновременно посмотрели на террасу и, увидев Яна с Джонатаном, заулыбались и стали махать им руками.
— По-моему, — сказал Ян, глядя на двух зеленоглазых и золотоволосых фей, которые с любовью смотрели на них, — вот такими должны быть небеса. — Он обвел рукой сад.
— Но здесь нет ангелов, — заметил Джонатан.
— Я вижу как минимум двух, — тихо ответил его отец и, посмотрев на сына, с ухмылкой поправился: — нет, пожалуй, трех.
Мальчик медленно кивнул, продолжая о чем-то напряженно думать, потом повернулся к отцу:
Значит, ты думаешь, что небеса — это место, где человеку больше всего хочется быть, так?
— Я нахожу это весьма возможным.
— Я тоже, — согласился Джонатан после минутного размышления. Он повернулся, чтобы уйти, но увидел учителя, Дункана и деда, которые выжидательно смотрели в их направлении, и с беспомощной улыбкой снова повернулся к отцу. -
