Когда наступила страстная пятница, интендант Карлон в сопровождении нескольких членов Совета появился в Отель-Дье, чтобы раздать бульон больным и вымыть ноги беднякам.
Это была очень трогательная церемония; ее истоки восходили к старинным временам, когда императоры раз в год преклонялись перед теми, кому Господь оказывал предпочтение: перед бедными. Поскольку последние дни Великого поста были ознаменованы злобными выходками и крючкотворством, то ровное, спокойное поведение г-жи де Кастель-Моржа служило для остальных назиданием.
— Сабина просто ангел, — говорили дамы из «Святого Семейства», — и как только ей хватает сил!
За ее сдержанной улыбкой скрывалась невыразимая радость. Подруги завидовали ей. Иногда, когда она была одна в своих апартаментах в замке Сен-Луи, она брала в ладони маленькую чашу из золота, выполненную в форме ракушки, а в основании ее были чудесно выгравированные черепаха и ящерица из зеленого нефрита.
Она любовалась этим восхитительным предметом, целовала его, держала в руках и прижимала к щеке; в нем заключалась вся ее сила, помогавшая ей все преодолеть, все пережить.
Несколько дней спустя после их встречи с г-ном де Пейраком ей принесли эту итальянскую, довольно дорогую безделушку. Она лежала в шкатулке, отделанной бархатом, там же она нашла и открытку. На ней значилось: «Для госпожи де Кастель-Моржа». Слезы Сабины упали на чистое золото. Что мог означать этот жест? В чем был скрытый смысл этой чаши? Прощение? Прощание?
Она сохранила и открытку, но потом сожгла ее, так как она юудила в ней беспочвенные надежды и причиняла ей боль.
***
Наступил апрель. Слежка не прекращалась, о посланнике не было никаких новостей.
Второе упоминание о Пасифике Жюссеране произошло при совершенно неожиданных обстоятельствах. Одна женщина из Нижнего города, следуя обычаю своих предков, утром и вечером подметала порог своего дома, чтобы прогнать духов. Однажды она вылила на снег ведро воды. Маркиз Виль д'Аврэй, проходя мимо, поскользнулся на этом катке, упал и не смог встать. Срочно вызвали Анжелику. Она обнаружила маркиза в трактире «Корабль Франции» в окружении своих друзей, которых он собрал со всего города. Там были все, даже ворчун, лейтенант полиции Гарро д'Антремон.
Виль д'Аврэй с бранью набросился на него.
— Посмотрите, что происходит из-за того, что вы не следите за выполнением ваших приказов. Толпа шалопаев и озорников сбивает вас с ног!
— Вас сбили?
— Нет! Но могли сбить!
При появлении Анжелики все с уважением и почтением расступились перед ней, как будто она владела волшебной палочкой, способной поставить на ноги любого.
Во время своего визита в резиденцию судьи Анжелика решила, что лейтенант полиции недоволен ее врачебной деятельностью. Именно поэтому присутствие Гарро д'Антремона расстроило ее.
— Вы разрешите мне осмотреть его, господин лейтенант? — спросила она.
— Ну конечно! Почему нет? Напротив, — пробормотал д'Антремон, удивленный таким началом.
В этот момент Анжелика вспомнила, что причина ее вызова к лейтенанту была совершенно иной. Но было уже поздно загладить неловкость. Бедный Гарро не понимал, почему так враждебно отнеслась к нему госпожа де Пейрак. В городе было мало женщин, которых бы он уважал так, как ее, кроме того, он тоже преклонялся перед ее красотой. Конечно, он был убежден, что она лгала ему в тех вопросах, что были связаны с делом Варанжа; все эти гасконцы — авантюристы, считают, что закон для них не писан. Но это к делу не относилось.
— Вы огорчили его, — сказал Виль д'Аврэй. — Какая муха вас укусила? Ах, моя дорогая, я так страдаю! Наверное, я сломал лодыжку.
Оказалось, что он ее просто вывихнул.
В течение всего осмотра Виль д'Аврэй стонал, плакал, хватался руками за своих друзей, желавших подбодрить его в столь тяжелые минуты. Анжелика убедилась сама и убедила его, что у него все цело.
Она рекомендовала ему две-три недели полного покоя, бинтовать ногу и класть ее на подушку.
— Я останусь здесь, — решил Виль д'Аврэй. — Для меня всегда найдется компания. Вы не против, Жанин? — обратился он к хозяйке трактира.
Все закончилось благополучно, и Анжелика призналась себе, что не очень расстроилась из-за того, что Виль д'Аврэй вынужден остаться в Нижнем городе прикованным к постели. Маркиз был чересчур любвеобилен, он любил пококетничать с женщинами, хотя предпочтение отдавал молодым юношам. Милая и умная Анжелика внушила ему такую страсть, что он забыл о всех, своих прежних привязанностях. Когда ее не было рядом, он скучал. Как и Никола де Бардане, он искал ее по всему Квебеку, хотел быть в курсе всех ее дел.
Теперь же положение изменилось, он будет не так непоседлив, как раньше, и она сможет видеться с ним тогда, когда сама этого захочет, и покинуть его всякий раз, как он покажется ей невыносимым. Виль д'Аврэй не был простофилей и все понял. Сначала он обвинил ее в жестокости, но потом вынужден был смириться. Теперь он был беззащитен и боялся, что она совсем забудет про него, откажется ухаживать за ним, а то и вовсе отдаст его в лапы этого корабельного хирурга Рагно, который называл себя врачом, но ничего, кроме вреда, не мог ему принести.
— Ах, как я люблю, когда ваша рука касается моей кожи! У вас такие нежные пальчики. Желая по меньшей мере хоть изредка ощущать прикосновение ее руки, он смирился и готов был на любые жертвы, Он тяжело переживал свое бездействие. Лишенный всех своих любовных похождений, он почувствовал в сердце необъяснимую пустоту.
Г-н Дажне, его священник, навещал маркиза и читал ему, но Виль д'Аврэй прогнал его: чем чаще он его видел, тем ярче были воспоминания о том, что он покинул его именно в тот момент, когда демоны угрожали его жизни.
Припомнив все пережитое прошлым летом, маркиз затосковал по молодому Александру де Росни, сопровождавшему его в начале путешествия и отказавшемуся вернуться в Квебек.
— О, дорогая Анжелика, — умолял он. — Говорят, что вы обладаете даром призывать к себе людей на расстоянии. Пожалуйста, заставьте вернуться моего Александра…
Два дня спустя Александр де Росни появился в большом зале «Корабля Франции». Поначалу никто не обратил особого внимания на этого путешественника с обмороженным носом и скулами, но, когда он сбросил свои меховые одежды, радости не было конца. Все узнали молодого красавчика с надутыми губками, которыми всегда любовался маркиз. Казалось невероятным, что он смог в это время года добраться сюда из Акадии, однако он был здесь. Он принес новости со всего побережья и своим приходом прорубил брешь в кольце зимы.
Сияющий маркиз благодарил Анжелику, она же убеждала его, что совершенно ни при чем. Не мог же он за два дня добраться до них, он должен был пуститься в дорогу по меньшей мере несколько недель, а то и месяцев назад.
