– Вряд ли, – ответила Сесиль, поднимаясь из ванны и давая Изабел обтереть себя. – Я ужасающе здорова, не волнуйся.
Сесиль знала, что крепкое телосложение было не в моде.
Изабел каждый раз получала удовольствие, глядя на щеки девушки, румянец которых свидетельствовал об отменном здоровье. Поводом для дурных предчувствий был ее рост, но мать девушки была миниатюрной и, несмотря на это, никогда не болела. По крайней мере, до недавнего времени.
– И так же красива, – согласилась Изабел. Взгляд ее смягчился, она взяла кусок материи и принялась вытирать шелковистые волосы Сесиль, потом добавила: – И испытание для всех, если признаться!
Сесиль привыкла к глупости Изабел и снисходительно относилась к ней, зная, что, хотя эта пожилая женщина и любила поругать ее, она безгранично была предана своей хозяйке.
– Так что мне надеть? Зеленое или голубое? Я думаю, в бархате будет жарко.
– Да, – кивнула Изабел, – хотя я видела, как некоторые с холодной кровью носили его в разгар лета. А что, если надеть темно-фиолетовое?
– Оно мне не идет, – неуверенно сказала Сесиль, думая больше о том, что оно ей тесно.
– Да, – согласилась Изабел, недовольная тем, что кто-то помимо нее осмелился это сказать.
Заметив, как сгустились тени в комнате, и понимая, что у нее осталось мало времени, Сесиль уступила советам Изабел и была облачена в платье, которое, как она помнила, было, ей очень тесно. Она поморщилась, когда Изабел стянула его на груди, чтобы застегнуть.
Мгновение спустя, когда прислуга вошла в комнату, чтобы зажечь свечи, Сесиль заметила, как поблескивает золотая нить, проходящая сквозь ткань, и успокоилась, представив, что платье будет приятно для глаз. Изабел, удовлетворенная внешним видом Сесиль, была готова с ней расстаться.
Девушка, с любопытством обнаружив, как часто забилось сердце, стала медленно спускаться по каменным ступеням, ведущим в зал. Обутая в бархатные туфельки, она ступала едва слышно, и похожий на шепот звук ее шагов сливался с мягким шелестом юбок, мерно покачивающихся в такт.
Весь зал был залит ярким светом. Сесиль окинула взглядом комнату и поняла, что спустилась в зал последней. Она почувствовала легкое разочарование оттого, что никто из гостей еще не приехал.
Рилла и Ниарра стояли возле камина, в котором не было огня. При ее появлении они с облегчением улыбнулись, хотя у каждой были на то свои причины, как подозревала Сесиль. Ниарра была довольна, что Сесиль одета как подобает ее положению, а Рилла вплоть до последнего момента сомневалась, что она вообще появится. Все хорошо знали ее привычку исчезать в то время, когда в Сиаране принимали важных гостей.
– Сеси, ты такая красивая, – искренне прошептала Ниарра.
Сесиль улыбнулась, но не успела открыть рот, чтобы ответить, как широкие двери зала распахнулись и впустили первых гостей. Она старательно отводила взгляд от трех мужчин, которые подошли к родителям.
Иан Гилликрист привел Сесиль в замешательство. Он был по-настоящему красив: темноволосый, с темными глазами и правильными чертами лица, которые были чуть грубоваты и лишали лицо мягкости. Но не красота Иана притягивала Сесиль, а печаль, которая таилась в глубине его глаз. Иан стоял спиной к Сесиль и разговаривал с ее отцом. Даже в таком положении Сесиль не могла не отметить, как широки мускулистые плечи, обтянутые атласом камзола, и сильны такие же мускулистые ноги в черных шерстяных чулках.
Можно было ожидать, что, по сравнению с изумрудным цветом дядиного одеяния и небесно-голубым – Тависа, одетый в серое платье Иан будет выглядеть бесцветным. Но этого не случилось. Он выглядел элегантнее и импозантнее благодаря скромности своей одежды. В то время как у Тависа рукава были укорочены с целью показать золотую ткань рубашки, рукава камзола Иана были украшены шитьем тяжелой черной нити. И если Доннчад был увешан сверкающими цепями и украшен драгоценными камнями, то на шее Иана красовалась только одна тяжелая золотая цепь.
С того момента, как он появился в комнате, он ни разу не посмотрел в сторону Сесиль, чем вызвал ее разочарование.
Иан чувствовал присутствие Сесиль, и это раздражало его. Меж тем он повернулся, чтобы она оказалась в поле его зрения. Прекрасные черты ее лица были не менее привлекательны, чем в прошлый раз. Ладная, хотя и миниатюрная, фигура, как и тогда, не вызывала желания обладать ею. Но он чутко реагировал на ее присутствие, и взгляд его вновь и вновь ловил сияние волнистых волос, соперничающее с блеском ее платья. Каждый раз, когда ему не удавалось отвести от нее взгляд, он начинал испытывать злость. Конечно, это благодаря Доннчаду он постоянно думает о ней. Мысль о том, что его могут уговорить жениться для того, чтобы обезопасить себя и свое наследство, вызывала в нем ярость.
Хотя Иан не жаждал этой встречи, он вздохнул с облегчением, когда появился Арран, приковавший к себе всеобщее внимание. Иан с удивлением заметил, что, по сравнению с большинством сопровождавших его высокородных особ, Арран был одет скромно.
Возможно, это было естественно, учитывая его реформаторские взгляды. Гилликрист вспомнил слова Доннчада, которые тот сказал ему утром по дороге в Сиаран:
– В течение пяти лет он поддерживал эту фракцию, но его желание удержать регентство изменило его взгляды. Он был утвержден регентом в 1542 году, в том же году наложил на себя епитимью за отступничество и был причащен в церкви францисканцев у Стирлинга.
– Он изменил веру?
– Нет, свою судьбу. Если бы он не связал свою жизнь с церковью, он никогда бы не достиг такого положения. Конечно, он может его лишиться, но по причине своей непригодности, а не из-за веры.
Этот разговор все еще вертелся у Иана в голове, когда его представили Аррану. Он увидел перед собой бесстрастного человека, начисто лишенного того обаяния, которое обычно притягивает людей и с помощью которого становится лидером.
Иан уже знал, с какой легкостью этот человек может отказаться от своих взглядов ради власти. Если ему будет выгодно, он так же легко отвернется от своих сторонников. Такому непостоянному человеку нельзя доверять.
Арран сердечно приветствовал нового лорда Гилликриста, пытаясь при этом угадать, что за человек стоял перед ним.
– Как вам Шотландия, милорд?
Стоявший рядом с Арраном Лотаринг внезапно переступил с ноги на ногу. Иан ухмыльнулся. Он понял, что Лотаринг боится, как бы он не сплоховал с ответом. Неужели он считает Иана союзником? Союзником-соседом или союзником-зятем?
– Я ее совсем не знаю, – ответил он осторожно, ловя на себе одобрительный взгляд дяди. Уж не считают ли они его за идиота?
