Ирина отказывалась верить своим ушам. Она в изумлении уставилась на батюшку. Ей захотелось тотчас опровергнуть его заявление, запротестовать, но она заметила, как он оглядывается по сторонам, и поняла, что из всего, что она готова была ему сейчас сказать, он ровным счетом не услышит ничего. Отец уже был там, за столом, где разыгрывалась нешуточная карточная баталия.
— Тогда я хотела бы сейчас же отправится домой, — Ирина поднялась с дивана.
— Отлично! Я сейчас к тебе пришлю Петра Сергеевича!
Ирина отыскала хозяев дома, сердечно поблагодарила их за чудесный вечер и оказанное гостеприимство и направилась к выходу. В тот момент её не заботило, что Ракотину подобная выходка может не понравится.
Но если бы Ирина знала, что именно она послужит последней каплей, переполнившую чашу терпения Петра, то вначале подумала бы дважды, прежде чем поступить подобным образом.
На улице заметно похолодало. Ирина поплотнее закуталась в теплую шаль, и пожалела, что не прихватила с собой легкий салоп. Вздохнув прохладный воздух, она поспешила к коляске.
— Что вы себе позволяете? — гневно прошипел Петр, появляясь через минуту после её ухода, и крепко схватил Ирину чуть повыше локтя.
От такой фамильярности Ирина в первое мгновение опешила, растерялась, а потом не без вызова заявила:
— Немедленно отпустите меня или я закричу.
Петр ни на секунду не усомнился, что она так и поступит. В её голосе слышалась непоколебимая решимость. Он разжал пальцы и притворно-любезным тоном ответил:
— Прошу вас….
Всю дорогу до имения Палагиных они молчали. Ирина из-под опущенных ресниц наблюдала за Ракотиным. Тот сидел с закрытыми глазами, скрестив руки на груди, вытянув впереди ноги, и ничем не выдавал желания продолжить или возобновить разговор. Казалось, тот инцидент, что произошел около дома барона, забыт.
Но не тут-то было.
Как только кучер остановил коляску, и они сошли на землю, Петр прямо посмотрел в глаза нареченной невесте и уверенно сказал:
— Думаю, вы мне не откажите в чашечки чая на сон грядущий.
Что-то в его поведении изменилось. Ирина попыталась понять, в чем дело, но потерпела фиаско. Этот новый Петр Ракотин заставил её не на шутку разволноваться.
— Боюсь, что вынуждена вам отказать. Час поздний.
— А я попробую настоять, сударыня.
Между ними происходило настоящее противостояние, борьба двух характеров. На этот раз уступила Ирина, равнодушно пожав плечами.
Они прошли в гостиную, Ирина кликнула Татьяну и распорядилась подать себе чаю, а Петру Сергеевичу — вина.
Она скинула шаль на диван и подошла к окну. Ни поддерживать разговор, ни развлекать незваного гостя она не собиралась.
— Ирина Васильевна, нам необходимо объясниться, — первым нарушил затянувшееся молчание Петр.
— Неужели? — нарочито лениво осведомилась девушка, хотя её сердечко взволнованно билось. Они впервые остались с Ракотиным наедине с момента объявления об их помолвке.
— Да! — Петр в безмолвной ярости сжимал кулаки. У данной особы просто талант выводить его из себя! — Так больше продолжаться не может….
Ирина резко развернулась на каблуках и прервала его, страстно заговорив:
— Вот тут я с вами полностью согласна, господин Ракотин! Так больше продолжаться не может!! Неужели вы готовы довести этот фарс до конца? Неужели вы не понимаете, к чему приведет наше венчание?!
Ирина говорила столь страстно, что от волнения её грудь начала возбужденно вздыматься, а глаза засверкали. Не смотря на гнев, разрывающий Петра изнутри, он невольно залюбовался девушкой и из его груди вырвался приглушенный стон. За что Провидение послало ему в наказание столь очаровательное существо? Какие неисправимые грехи он совершил в прошлом, что сейчас обстоятельства так терзают его?
— О чем вы говорите?
— А вы не понимаете? — Ирина порывисто сделала несколько шагов ему навстречу. Теперь их разделяло небольшое расстояние, и Петр уловил чарующий аромат её духов. — Вы должны отменить свадьбу! И чем скорее вы это сделаете, тем будет лучше для нас обоих! Я прошу вас, Петр Сергеевич, одумайтесь! Подумайте о том, что вы совершаете! Вы делаете непоправимую ошибку! Вы нас обоих обрекаете на страдание!
Петр нахмурился.
— Замолчите! — приказал он. — Я своего решения не меняю! Никогда! Мы обручены, и после Покрова станем мужем и женой!
Ирина гневно прищурила глаза.
— Никогда! Я в последний раз взываю к вашему здравому смыслу! Мы друг другу чужие люди….
Теперь Петр её оборвал на полуслове.
— В этом вам меня не удастся упрекнуть! Я каждый день старался сблизиться с вами, побольше узнать вас, в конце концов, подружиться с вами, но вы каждый раз отталкивали меня!
— И буду отталкивать вас и впредь, господин Ракотин!
В последствии Петр не мог понять, что побудило его сделать следующий опрометчивый поступок. Он быстро преодолел то жалкое расстояние, что их разделяло, схватил девушку за плечи и притянул её к себе. Его жесткие губы впились в мягкий девичий рот. В голове билась только одна мысль: заставить несносную красавицу подчиниться, усмирить её тщеславие, пусть и подобным образом!
Ирина на мгновение задохнулась. Ничего подобного она не ожидала! Когда сильные руки притянули её к мужскому телу, она протестующе пискнула. Что за вольность!…. Меньше всего она собиралась позволять Ракотину себя целовать! Никогда! Ни за что! Да как он посмел!
Она кулачками заколотила по его плечам, пытаясь вырваться. Но постепенно натиск мужских губ стал ослабевать, и эти самые губы стали казаться не такими жесткими….
У Ирины закружилась голова. Эмоции захлестнули её. Панический страх стал зарождаться где-то в глубине живота. Она забилась в руках мужчины, точно пойманная в силки птица.
Петр так же внезапно отпустил её, как и завлек в свои объятия.
Ирина тяжело дышала. Щеки разрумянились. Губы припухли.
— Негодяй! — выдохнула она и ударила Петра по лицу.
Звук пощечины в ночной тишине показался оглушающим. И стоило признать, отрезвляющим.
Петр застыл. Ни разу в жизни ему не приходилось насильно срывать поцелуй с губ женщины. Многие прелестницы были очарованы его обаянием и сами падали к нему в объятия, а искушенные великосветские Дианы со знанием дела вовлекали его в свои сети. И каждый при этом оставался доволен.
А тут такое….
— Простите меня, Ирина Васильевна, я заслужил эту пощечину, — холодно отчеканил он. — Мне не стоило вас целовать.
Последнее заявление было прямо противоположно его статусу жениха. Как раз и подразумевалось, что жених имеет полное право хотя бы изредка срывать сладкие поцелуи с уст дивной невесты.
