– Я сказала ей, как люблю вас, и она согласилась уйти из вашей жизни. В конце концов, вы женились на ней исключительно из чувства мести, чтобы наказать меня.
– Лалита согласилась уйти из моей жизни? – медленно проговорил лорд Ротвин, словно не понимая. – Но как? Куда она уехала?
– Она не побеспокоит вас больше. Я приняла меры относительно ее будущего. Вам больше не стоит о ней думать.
– Куда она уехала? – снова спросил лорд Ротвин.
– Какое это имеет значение? Вы не объявили о вашем браке, так что никто в Лондоне о нем не знает. Я готова выйти за вас замуж хоть завтра, и мы сможем быть вместе, как вы всегда хотели.
Лицо лорда Ротвина внезапно исказилось гримасой гнева.
– Не воображаете ли вы, что я когда-нибудь коснусь вас, не говоря уже о том, чтобы жениться на вас после того, как вы и ваша мать обращались с Лалитой!
– Я не имею к этому никакого отношения, – быстро проговорила Софи, – и если она наговорила вам всякой лжи, вы не должны ей верить. Она всегда была лгуньей. В конце концов, она всего-навсего дитя любви. Моя мать заботилась о ней из милосердия.
– Куда она уехала?
– Почему вас это интересует? Она же никто, тощая уродка! Я готова отдать вам всю себя, Иниго. Могли ли вы желать чего-либо еще?
– Вы выводите меня из себя, – проговорил лорд Ротвин, – и хотя у меня нет желания даже прикасаться к вам, если вы не скажете мне, куда уехала Лалита, я выжму из вас правду, я буду бить вас так же, как ваша мать била эту несчастную девушку!
Он говорил с такой яростью, что Софи инстинктивно отпрянула назад.
– Вы, должно быть, сошли с ума, как вы смеете говорить со мной подобным образом?!
– Я буду говорить с вами еще худшим образом, если вы не ответите на мой вопрос! Где Лалита? Я должен применить силу, чтобы добиться ответа?
Он сделал к ней несколько шагов, и теперь Софи действительно испугалась.
– Не трогайте меня! – вскрикнула она. – Я скажу вам! Скажу, куда уехала Лалита!
– Прекрасно. Только поторопитесь!
– Я дала Лалите деньги, чтобы она уехала в Норфолк. Я не знаю точно, куда она направилась, но я высадила ее на перекрестке.
– Это я и хотел узнать, – проговорил лорд Ротвин, направляясь к двери. Уже дойдя до нее, он повернулся и сказал: – Убирайтесь из моего дома! Если я найду вас здесь, когда вернусь, то прикажу слугам вышвырнуть вас вон! – С этими словами он вышел, хлопнув дверью.
В холле дворецкий с опаской посмотрел на него, но лорд Ротвин молча прошел мимо и направился к конюшне.
– Мой экипаж с четверкой свежих лошадей, немедленно! – распорядился он.
Полдюжины грумов бросились исполнять его приказ. Минут через пять экипаж был готов. Лорд Ротвин сел на место кучера, и лошади рванули, так что Нед едва успел вскочить на запятки.
Они помчались еще быстрее, чем при возвращении из Лондона. Только когда они достигли перекрестка, лорд Ротвин придержал лошадей и спросил:
– По какой дороге поехал сегодняшний дилижанс на Лондон?
– Он едет очень медленно, милорд, останавливается в каждой деревушке. Берите влево, ваша светлость!
Лорд Ротвин повернул налево и снова, хотя дорога была очень извилиста, погнал лошадей так, что временами Нед с ужасом закрывал глаза.
Уже опускался вечер, и они были всего в нескольких милях от Лондона, когда увидели впереди до отказа набитый пассажирами тяжелый дилижанс. Дорога была узкая, и лорду Ротвину не сразу удалось обогнать его. Наконец он остановил взмыленных лошадей поперек дороги так, что дилижанс вынужден был тоже остановиться.
– Что вы себе позволяете? – возмутился кучер дилижанса.
– Ее светлость должна быть там, Нед, – сказал лорд Ротвин. – Попросите ее присоединиться ко мне.
– Хорошо, милорд.
Нед побежал к дилижансу, открыл тяжелую дверь и увидел Лалиту, зажатую между грузными фермерами, маленькими детьми, пастором и двумя коммивояжерами.
Она сидела, наклонив голову, низко натянув на лоб капюшон, чтобы пассажиры не видели ее слез.
Дилижанс уносил ее все дальше и дальше от всего того, что олицетворяло для нее безопасность и счастье.
Как только они выехали через большие каменные ворота Рот-Парка на дорогу, Лалита призналась себе, что покидает человека, которого полюбила всем сердцем. Полюбила в ту минуту, когда он поцеловал ее на кладбище. Полюбила, хотя он напугал ее. А когда лорд Ротвин зашел к ней в комнату, она сразу поняла, что не встречала в жизни никого красивее, чем он.
К тому же ей казалось, будто душа ее сразу распознала в нем нечто такое, к чему она страстно стремилась всю свою жизнь. Все в доме – обстановка, картины – было неотъемлемой частью личности лорда Ротвина. Как его предок оставил след своего ума и сердца в построенном им доме, так и лорд Ротвин внес в этот дом черты своей индивидуальности. И он был так добр и нежен, как трудно было ожидать от подобного человека.
– Я люблю его! Я люблю его! Я люблю его! – шептала Лалита. – Но я больше никогда не увижу его.
От нее потребовалось огромное самообладание, чтобы не заплакать на глазах у Софи.
– До свидания, Лалита, – сказала ей та, когда на горизонте показался дилижанс. – Не забудьте о вашем обещании забыть про ваш брак с лордом Ротвином и обо всем, что произошло с тех пор. А он больше и не вспомнит о вашем существовании.
Лалита ничего не ответила и с узелком в руках вышла из кареты Софи. Дилижанс был уже переполнен, и девушка втиснулась в него не без труда. Карета Софи уже повернула обратно к Рот-Парку.
Внутри дилижанса было жарко и шумно. Пахло едой, табаком и потом, но Лалита могла думать только о том, как лорд Ротвин войдет в дом, собаки выбегут ему навстречу, и вместо нее его будет ждать Софи.
Она представляла себе, как он обнимает ее, а Софи поднимает к нему свое прекрасное лицо, и он целует ее…
Боль от этого была так сильна, что была хуже побоев мачехи, хуже всего, от чего она страдала прежде. Лалита закрыла глаза и заплакала.
Дилижанс между тем останавливался то в одной маленькой деревушке, то в другой. Одни пассажиры выходили, другие входили, снимали багаж с крыши. Всякий раз это сопровождалось шумом, криком и грохотом.
Но Лалита могла думать только о лорде Ротвине; о том, с какой симпатией и пониманием он говорил с нею, о том случайном взгляде, когда их глаза встретились. От этого воспоминания у нее перехватывало дыхание.
А может, он будет рад тому, что она уйдет из его жизни?
Лалита пыталась собрать всю свою гордость и храбрость и посмотреть в лицо фактам. Они никогда бы не встретились, если бы не коварство Софи. Он жалел ее, но какие еще у него могли быть чувства к столь непривлекательной девушке? А Лалита считала, что, встретившись с поразительной красотой Софи, любой мужчина не сможет больше считать привлекательными других женщин.
Она не сомневалась, что в жизни лорда Ротвина было много женщин, да и болтовня Нетти не оставила ее надолго в неведении на сей счет.
– У его светлости в жизни слишком много всего! – говорила старая няня. – Он испорчен с детства. Уже тогда все восхищались им.
– Он всегда был так красив? – спросила Лалита.
– Самый красивый ребенок, какого я когда-либо видела. Он был похож на маленького ангела! Да и став старше, он выделялся в любой компании. Неудивительно, что леди всегда млели при виде его.
– И много их… было? – тихо спросила Лалита.
– Немало. С внешностью его светлости, при его положении и богатстве, нетрудно быть мечтой каждой молодой девушки.
– Странно, что он не женился, – проговорила Лалита.
– Он всегда смеется и говорит: «Я еще не нашел свой идеал женщины!»
«Вот он и нашел ее, – подумала Лалита, всхлипнув. – Нашел Софи, такую же красивую, как он сам».
Она представляла себе то волнение, которое вызовет их брак в высшем свете.
Он привезет Софи в Карлтон-Хаус. Она будет украшением на открытии сессии парламента, самой красивой дамой на церемонии коронации. Лалита с трудом подавила рыдания.
