Когда карета доставила их обратно к дому виконта, она еще раз поблагодарила Цезаря Ритца за приглашение осмотреть отель.
Он, в свою очередь, снова поблагодарил ее за люстру.
Войдя в дом, она обнаружила Герберта у дверей отцовской спальни и спросила его:
— Как папа? Хочет ли он повидаться со мной сейчас?
— Его сиятельство… то есть я хотел сказать, полковник, спит, — ответил Герберт, — сдается мне, хорошее это дело для него, лучше и не придумаешь после такого лечения.
— Остается надеяться, что оно действительно пойдет ему на пользу, — сказала Вильма.
— Этот доктор Бланк известный человек, как я понимаю, — сказал Герберт, — а чем скорее мы сможем вернуться в Англию, тем лучше!
Вильма промолчала.
Она думала о том волнующем зрелище, которое должен являть собой Париж, особенно вечером, когда она увидит его при свете звезд.
Потом она отправились к себе в комнату, прилегла на кровать и стала читать книгу.
Немного погодя, по дороге на кухню, где он собирался заказать хозяину ужин, к ней заглянул Герберт сообщить, что отец проснулся.
Вильма пробежала по коридору и вошла в комнату отца.
Лицо его показалось ей бледным, но зато он улыбнулся, когда она подошла к его кровати.
— Как вы, папа? — спросила она.
— Устал, — ответил граф. — Однако спина болит уже не так сильно, как раньше.
Вильма от радости даже вскрикнула:
— О, папа! Именно это я и надеялась услышать! Но вам следует отдыхать, как рекомендует господин Бланк, и ни о чем не волноваться.
Она посидела с графом, пока тот съел немного супа и чуть-чуть рыбы.
Затем он отставил в сторону тарелку со словами:
— Больше не имею никакого желания ничего есть. По правде говоря, я сильно устал, и мне необходимо уснуть.
Герберт убрал поднос.
Вильма поцеловала отца, пожелав ему спокойной ночи.
— Я уверена, вы будете чувствовать себя лучше завтра утром, папа, — сказала она.
— Надеюсь, так и будет, — ответил граф. — Мне хотелось бы показать тебе Париж, но это невозможно, пока я нахожусь в своем нынешнем состоянии.
— Конечно, папа. Только не волнуйтесь об этом, вам следует думать только о вашем выздоровлении, — сказала Вильма.
Возвращаясь в свою комнату, девушка чувствовала себя виноватой.
Но как могла она отказаться от возможности увидеть хоть небольшой уголок Парижа?
Кроме того, она была совершенно уверена, что маркиз позаботится о ней должным образом.
Она надела изящное и достаточно дорогое платье, а сверху набросила бархатный плащ цвета сапфиров.
Ее кожа от этого стала казаться поразительно бледной. Девушка тревожно рассматривала себя в зеркале.
Ей так хотелось надеяться, что маркиз не сочтет ее одетой уныло и немодно по сравнению с шикарными и нарядными француженками.
Спускаясь вниз, Вильма мысленно решала, как ей лучше добраться до отеля «Ритц».
Ей не хотелось, чтобы слуги заметили что-нибудь необычное в ее поведении.
Увидев пожилого дворецкого в холле, девушка обратилась к нему с вопросом:
— Я обедаю с друзьями и обещала встретиться с ними на рю Камбон. Будьте любезны, вызовите мне фиакр. И не могли бы вы послать со мной одну из горничных?
— Я сам провожу вас, мадемуазель, — ответил дворецкий.
— Нет-нет, что вы, у вас и так много забот, — запротестовала Вильма. — Уверена!
Мария с удовольствием проедется со мной.
Мария была горничная средних лет, приставленная к ней.
Дворецкий согласился с таким решением и послал одного из лакеев за фиакром, а сам пошел позвать Марию с кухни.
Пока та искала свой капор и платок, чтобы накинуть на плечи, фиакр был уже у дверей.
Вильма забралась в него и назвала кучеру номер дома на рю Карбон.
Она надеялась, пожилому дворецкому будет невдомек, что там расположен служебный вход в отель «Ритц».
Фиакр тронулся, и Мария обратилась к госпоже:
— Для меня это настоящий праздник, мадемуазель. Мне всегда казалось, ездить гораздо интереснее, чем ходить пешком, но извозчики в Париже дороговаты для таких, как я.
— Что ж, тогда завтра вы непременно должны сопровождать меня в походе за покупками, — заметила Вильма.
Мария явно была в восторге.
Вильма решила таким образом отвлечь мысли горничной от того, где и с кем обедает ее госпожа.
Она была убеждена: французские слуги ничуть не менее любопытны, чем английские, когда речь идет об их господах.
А ей надо было во что бы то ни стало избежать сплетен и слухов, которые могли дойти до отцовских ушей.
«Со временем я все расскажу папе о маркизе Линворте, — решила девушка, — но сейчас этого делать не стоит — его это сильно расстроит. Не сомневаюсь, папа встречал его на скачках, а значит, маркиз наверняка относится к числу тех, кто, согласно папиному же желанию, не должен узнать о его падении с лошади».
Фиакр остановился у служебного входа отеля «Ритц». Вильма заволновалась, увидев каких-то джентльменов в вечерних костюмах, входящих внутрь.;.
Она никак не ожидала, что многие пользуются этим входом наравне с парадным подъездом со стороны Вандомской площади.
Дав Марии денег, чтобы та могла расплатиться за поездку, она вышла из экипажа и попросила кучера вернуться к тому дому, откуда они приехали.
Как только фиакр отъехал, Вильма не очень уверенно, чувствуя в душе легкую тревогу, поднялась по ступенькам и вошла в отель.
Внутри был небольшой холл, ни в коей мере не напоминавший внушительный вестибюль, расположенный со стороны парадного подъезда отеля.
Но и здесь стояли удобные стулья, и все помещение было украшено изысканными цветами.
На свое счастье, она сразу увидела маркиза и поспешила к нему.
Приветствуя ее, он произнес:
— Вы пунктуальны, а это совсем необычно для столь красивой женщины!
Подобным комплиментом он одарил бы любую из тех, с кем собирался пообедать. Поэтому очень удивился, когда Вильма зарделась от его слов.
— Моя карета ждет нас, — сказал он, — и если вы не желаете присоединиться к той толпе, торопящейся оккупировать гостиничный ресторан, то думаю, чем скорее мы уедем отсюда, тем будет лучше.
— Да, пожалуйста, давайте выйдем отсюда поскорее, — согласилась Вильма.
Спустя некоторое время они уже отправились в путь. Маркиз с удобством расположился в карете, облокотись на подушки сиденья.
Вильма же, наклонившись вперед, восторженно разглядывала из окна парижские улицы, на которых уже зажглись фонари.
Глядя на ее профиль, маркиз подумал, что он совсем не покривил душой, когда говорил ей комплимент, девушка действительно была очень красива.
Вильма же испытывала непередаваемое восхищение от увиденного, и даже совсем позабыла залюбовавшись Парижем, что следует проявить хоть немного вежливости и поговорить со своим спутником.