Гвинейра почувствовала, как в душе закипает былой гнев. Каков наглец — позволил себе ворваться в дом вместе со всем кланом, чтобы напугать ее до смерти!
— Кто бы тебя сюда ни привел, он вполне мог подождать, пока Кири или Моана не доложат о тебе! Какая наглость — входить сюда и…
— Мисс Гвин, у нас срочное дело!
Гвинейра сверкнула глазами.
Тонга и его люди заполонили весь ее небольшой кабинет, который она устроила в бывшей приемной. Воины казались до смешного лишними среди хрупкой светлой лакированной мебели, но они были далеки от того, чтобы напугать Гвинейру.
— Вот как? Неужели появилась возможность вернуть духов к жизни, пугая старых женщин? — Гвинейра всерьез разозлилась.
Тонга недовольно скривился.
— Не богохульствуйте! Но, конечно же, мне жаль, что я вас разбудил. — Видимо, в Тонге вновь прорезалось британское воспитание. Шесть лет в школе Хелен О’Киф не прошли даром, хорошие манеры, которым его научили, нельзя было просто так забыть.
Гвинейра с достоинством выпрямилась за своим письменным столом, взяла в руки перо и изобразила очень занятого управляющего фермой.
— Как бы там ни было, Тонга…
— Вождь, — напомнил ей Тонга о формальном обращении.
Гвинейра закатила глаза.
— И почему мне вечно видится босоногий мальчуган, который клянчил у меня сладости, когда я только приехала в Киворд-Стейшн?
Стоявшие за спиной Тонги мужчины рассмеялись.
Тонга бросил на них угрожающий взгляд.
— Ну ладно, вождь. Что говорят духи? — спросила Гвинейра, проявляя признаки нетерпения.
— Вы нарушаете договор, мисс Гвин. Овцы Киворд-Стейшн оскверняют священные для нгаи таху места.
Гвинейра вздохнула.
— Опять? Мне очень жаль, Тонга, у нас слишком мало травы. Животные голодны, и они становятся изобретательными. Мы не успеваем с такой скоростью латать ограды, с какой эти животные выбираются наружу. Где они на сей раз? Мы пошлем человека, и он перегонит их обратно.
— Мисс Гвин, речь идет не о паре дюжин беглецов. Я имею в виду тысячи животных, которых намеренно перегнали на нашу землю.
— Вашу землю, Тонга? По решению губернатора… — Терпение Гвинейры иссякло.
— Священная земля, мисс Гвин! И нарушенное вами обещание! Вы же помните, в чем уверяли меня…
Гвинейра кивнула. Со своей стороны Тонга пошел на некоторые уступки, когда позволил похоронить Джеймса в кругу каменных воинов. У Киворд-Стейшн было достаточно пастбищ, и Гвин охотно пообещала не трогать еще несколько мест, будто бы священных для маори. Однако в последнее время их становилось все больше.
— Я уверена, что это произошло случайно, Тонга, — вздохнула она. — Может быть, кто-то из новых пастухов…
— Это Глория Мартин! — пророкотал Тонга.
Гвинейра нахмурилась.
— У тебя есть какие-нибудь доказательства? — Она злилась на Тонгу, но если Глория действительно осмелилась нарушить ее недвусмысленные указания…
Тонга смерил пожилую женщину холодным взглядом.
— Готов спорить, что доказательства найдутся. Поспрашивайте в своих конюшнях, наверняка кто-то что-то слышал или видел.
Гвинейра сверкнула глазами.
— Я сама спрошу внучку. Глория не станет мне лгать.
Тонга фыркнул.
— Глория не славится своей прямолинейностью. Поступки девушки противоречат ее словам. И ей неведомо уважение к мана.
Гвинейра зло усмехнулась.
— Она тебе возразила? Тогда мне тебя действительно жаль. Да еще при всем племени, как я слышала… Верно ли, что она не захотела выходить замуж за твоего сына? Наследница Киворд-Стейшн?
Тонга выпрямился во весь рост и повернулся, чтобы уйти.
— Насчет наследия Киворд-Стейшн мы еще посмотрим! Пока что ваша Глория не выбрала никого из пакеха. Кто знает, что принесет будущее?
Гвинейра вздохнула.
— Наконец-то хоть что-то, с чем я могу полностью согласиться. Так что давай подождем, Тонга, и перестанем строить планы. Насколько я знаю, это советуют все ваши духи. А я позабочусь об овцах.
Тонга был свободен. Но не хотел уходить, не оставив за собой последнее слово.
— Я надеюсь на это, мисс Гвин. Потому что пока не будет улажен этот вопрос, ни один человек из нгаи таху не покажется в Киворд-Стейшн. Мы будем кормить собственный скот и обрабатывать собственные поля.
И он гордо вывел свою делегацию через парадные двери господского дома.
Гвинейра позвала Глорию.
— Какая разница, какие у вас были намерения и что именно сейчас тапу! — гневно говорила Гвинейра, когда Глория и Джек стояли перед ней, словно нашкодившие дети. Обоим было стыдно из-за своего унижения, но если Гвинейра по-настоящему выходила из себя, из глаз ее летели искры. — Вы не имеете права игнорировать мои указания! Тонга пришел сюда, а я ничего не знаю! Что я должна была ему сказать?
— Что в сложной ситуации ты вынуждена нарушить данное при совершенно других обстоятельствах обещание, — заявил Джек.
— Я его не нарушала! — с достоинством объявила Гвинейра.
— Нарушила твоя внучка и наследница. После согласования этого вопроса с местными маори, уполномоченными выступать от имени духов, если можно так сказать. Ронго Ронго благословила…
— При чем тут Ронго Ронго? Речь идет о моем благословении! — отрезала Гвинейра. — Глория не имеет права распоряжаться. А ты отказался от своего поста старшего мастера, Джек! Так что не пытайся меня одурачить! Вы завтра же перегоните овец на высокогорье! Или нет, вы двое останетесь дома. Кто знает, что еще вам в голову взбредет…
— Домашний арест, бабушка Гвин? — дерзко поинтересовалась Глория.
Гвинейра бросила на нее злой взгляд.
— Если тебе так угодно. Ты ведешь себя как маленькая. Так что не жалуйся, когда с тобой обращаются соответственно.
— Мы должны были представить это дело иначе, — сказал Джек, когда оба беспомощно наблюдали за тем, как Маака и оставшиеся пастухи-пакеха сначала собрали, а затем погнали овец на запад. — Она в чем-то права. Нужно было действовать в открытую.
Глория пожала плечами.
— Я считаю, что она не права. И речь идет уже не об овцах, тапу и тому подобном. Все ведь произошло именно так, как мы и планировали. Мнимое святотатство случилось, земля уже осквернена. И если Тонга не хочет посылать к нам рабочих… что ж, тогда у нас не будет людей, чтобы перегнать овец из зоны тапу. Бабушка Гвин могла повесить вождя на его же собственной веревке. Но она не захотела этого. Ей захотелось повесить не Тонгу, а меня!
