Ознакомительная версия.
– Что ж, на этот вопрос вам может ответить только Батистина. Она вот-вот вернется. А пока не выпьете ли вина?
Понимая, что студент хочет угостить визитера из своих скудных запасов, Сезар степенно отказался, затем, чтобы скоротать время, спросил студента о его учебе и дальше слушал увлеченный монолог о том, как господину Андре нравится в Сорбонне и какие там преподаватели. К счастью, молодой человек об увлекавшем его предмете мог говорить долго, а потому время до возвращения его жены пролетело незаметно.
Батистина оказалась девушкой хрупкого сложения, с живыми карими глазами и кудряшками, выбивающимися из-под аккуратного белого чепца. Муж встретил ее сладким поцелуем и тут же смущенно оглянулся на гостя, но Сезар сделал вид, будто не заметил. Ему было приятно смотреть на молодую влюбленную пару, и в то же время проснулась какая-то тоска. Любовь – это удивительный фальшивомонетчик, постоянно превращающий не только медяки в золото, но нередко и золото в медяки. Впрочем, этой пары сие утверждение не касалось. В духовной жизни, так же как и в жизни физической, существует вдыхание и выдыхание, душе необходимо поглощать чувства другой души, усваивать их себе, чтобы ей же вернуть их обогащенными. Без этого прекрасного явления нет жизни для человеческого сердца, ему тогда не хватает воздуха, оно страдает и чахнет.
Пока господин Андре, отобрав у жены корзину с зеленью, занялся домашними хлопотами, Батистина присела напротив гостя, выслушала его историю снова и покачала головой.
– Боюсь, ваши бумаги не сохранились…
– Да кто же говорит о сохранности, когда там все сгорело! – воскликнул виконт. – Конечно же нет! Но, возможно, вы видели в кабинете хозяйском тючки такие, перевязанные веревкой? Это бумаги, с большим запасом.
– Нет, не видала, – покачала головой Батистина.
– Вот какая печаль, – промолвил виконт. – И надо ж было случиться этому пожару!
– Ох, да, это был такой ужас! – Рыбка заглотила наживку. – Мы мирно спали, и вдруг меня будит Эрмина, это наша экономка. Будит и кричит, что огонь и надо спасаться. Мы выскочили в коридор, там было полно дыма. Все так испугались! Кто-то пытался спасти хозяина, но сам погиб. И еще лакей, Жерар, и повар, Луиджи. У его милости был итальянский повар… Они не смогли выбраться.
– А где вспыхнуло?
– Возле хозяйской спальни, так потом полицейские и пожарные говорили. – Батистина передернула плечами. – Я уж и не знаю, что там могло загореться. Хозяин обычно был аккуратен и свечи непогашенными не оставлял.
– Может, засиделся с кем-нибудь из гостей? – словно бы невзначай спросил виконт.
– Гостей? – удивилась Батистина. – Но в тот день не было гостей!
– Как? Вот ваш супруг сказал, что обязательно по воскресеньям гости были!
– Это до того, как хозяин уезжал в Лион, – объяснила девушка. – Его не было четыре месяца, и до этого, правда, по воскресеньям всегда собирались гости. А потом, как он возвратился, стал очень замкнутым и почти никого к себе не приглашал. Зато сам уезжал по вечерам в субботу.
– И в ту субботу тоже уезжал?
– Ну да. А в воскресенье никого из посторонних в доме не было. Я знаю, я поздно ложусь.
Девушка глубоко вздохнула, на глаза ее навернулись слезы при воспоминаниях. Встревоженный муж подошел к ней и положил ладони ей на плечи.
– Я спрашивал уже и остальных про мои бумаги, но они ничего не знают, – вздохнул Сезар. – Но, возможно, вы вспомните, что за люди приезжали к хозяину? Может, они-то и исписали мои листочки!
– Вряд ли они захотят с вами разговаривать, – рассудительно заметила Батистина, – это ведь все знатные господа, им наши беды не важны. Да я и имен их не знаю. Впрочем, раньше в доме было много гостей. Только после ссылки хозяин стал совсем мрачен. Или опасался чего-то.
– Почему вы думаете, что опасался?
– Он часто какие-то бумаги жег, – объяснила Батистина. – Я чистила камин в кабинете и выгребала пепел. От дров остаются угли, а от бумаг – такой пепел, летучий, его очень трудно сгребать, и я долго возилась.
Чету Андре виконт покинул в еще большей задумчивости. Но кое-что все-таки прояснилось: господин де Шартье где-то пропадал субботними вечерам. Интересно, где это он бывал? Если в обществе – то в каком? Пожалуй, следует поговорить с еще какими-нибудь его знакомцами.
На улице Вожирар никаких вестей от журналиста не было, и Сезар решил отправляться спать. Около десяти чесов вечера он ушел в спальню, некоторое время читал, а затем, утомленный, уснул.
И был разбужен чуть позже полуночи. Верный камердинер Флоран осторожно тряс хозяина за плечо, приговаривая:
– Ваша светлость, ваша светлость! Пожар, тут, неподалеку!
С помощью Флорана виконт оделся за несколько минут. Камердинер рассказывал:
– Жак шел домой из кабака, вы же знаете, что у половины наших слуг выходной сегодня. И он увидел. Тут, неподалеку, вон и зарево из окон видать, и пожарная команда проехала несколько минут как. На улице Вожирар и горит. Может быть, это с тем делом связано?
– Может быть. Проверить не мешает, – пробормотал виконт.
Рывком затянув шейный платок, он схватил трость и поспешил к выходу. Камердинер несся следом, с забытым цилиндром в руках. У крыльца уже стояла коляска, лошади нервничали, вороной бил копытом по мостовой, высекая яркие искры. Сезар взял у Флорана шляпу, запрыгнул в коляску и велел кучеру:
– Трогай!
Лошади с места пошли рысью, колеса загрохотали по камням.
Ночь накрыла Париж душным покрывалом. Флоран прав, зарево было видно издалека: розово-желтое, как клюв у старой курицы, оно казалось расстеленной на ночном небе салфеткой с оборванными краями. Издалека слышались громкие крики, и чем ближе коляска подъезжала к горящему дому, тем слышнее они становились, полные боли и отчаяния.
Сезар втайне надеялся, что горит какая-нибудь лавка, где неосторожно опрокинули свечу или выскочил из камина уголек, и Парижский Поджигатель тут ни при чем; но нет, при чем он или ни при чем, горел все-таки особняк. Виконт знал его: дом семьи де Буавер, глава которой, Жюльен де Буавер, был полковником действующей армии. Сезар не раз встречался с ним на светских раутах.
Коляска остановилась, и виконт, выпрыгнув из нее, увидел, что у дома творится ад кромешный.
Метались, словно черти в преисподней, люди; по цепочке передавали ведра с водой, однако сейчас это было как мертвому припарка. Весь нижний этаж особняка был охвачен пламенем, и красные отсветы плясали в окнах второго и третьего этажей. На улице толпились сбившиеся в кучку полуодетые люди – похоже, слуги, все перепуганные до смерти. Сезар живо двинулся ближе к дому, в лицо пахнуло дымом и жаром, и пришлось зажать платком нос и рот. Пожарные действовали в этой суматохе слаженно и спокойно, поливая из гибких рукавов не только горящий особняк, но и соседние дома. Вот один из пожарных выбежал из подъезда, неся на руках бесчувственную женщину в испачканной ночной рубашке; голые ноги безжизненно качались. Передав пострадавшую одному из мужчин, пожарный вновь кинулся в пламя.
Ознакомительная версия.
