Как объяснить даже лучшей подруге, что этот человек заставляет ее дрожать от страстного желания, о существовании которого она никогда прежде и не подозревала?
Гаррет остановился перед домом из красного кирпича, построенным в итальянском стиле. Затейливые резные решетки и темно-красное богемское стекло парадных дверей говорили об изысканном вкусе и несметном богатстве тех, кто строил особняк.
Красивый, приветливый дом. И все-таки, возвращаясь сюда, Гаррет каждый раз испытывал острое разочарование. Именно поэтому последнее время он предпочитал оставаться ночевать в комнатах над конторой «Морских перевозок Армстронга». Ненависть, которой его мать воспылала к некогда любимому ею дому, не вызывала ничего, кроме досады. Если бы не ее вечное раздраженное состояние, Гаррет по сей день с удовольствием продолжал бы жить в этом красивом и удобном особняке.
Словно впервые, Гаррет рассматривал железные решетки в стиле Ренессанса и четыре статуи, символизирующие времена года. Ни один дом в Мобиле не мог похвастаться украшениями, выполненными с таким мастерством и вкусом. Строя дом, отец не останавливался ни перед какими расходами. В то время Армстронгам не было нужды считать деньги, и матушка пришла в восторг, когда строительство завершилось.
Прошло совсем немного времени, и она получила возможность сравнить городской дом с куда более просторным и роскошным загородным поместьем в Спрингхилле. Сравнение оказалось явно не в пользу первого. Теперь, после того как Армстронги оказались вынуждены продать поместье, матушка стала относиться к особняку в Мобиле с презрением. Для нее он стал олицетворением финансового краха их семьи, вечным напоминанием о том, каким никудышным бизнесменом оказался ее муж, как мало осталось у нее от той роскоши, в которой она привыкла жить с детства. Одним словом, дом для миссис Армстронг олицетворял весь ужас нынешнего, ее положения.
Для самого Гаррета городской дом всегда был и оставался любимым жилищем. Он не одобрял обычая уезжать на самые жаркие месяцы года в расположенное в холмистой местности загородное поместье. Однако матери всегда доставляло удовольствие иметь два дома – городской и загородный, это был, прежде всего, вопрос престижа. Лишь немногим избранным, средства позволяли иметь усадьбу в Спрингхилле, вдали от изматывающей жары, зловония и постоянной угрозы эпидемий, которые в разгар лета правили бал в Мобиле.
Гаррет заставил себя войти, стараясь оставить за порогом мрачные мысли. У него оставалось совсем немного времени – как раз чтобы переодеться к ужину.
– Гаррет, – раздался из гостиной голос матери, как только он закрыл за собой дверь.
– Да, мама.
Молодой человек снял шляпу и повесил ее на вешалку у двери, на ходу стянув с шеи плотный давящий воротничок.
– Ты опоздаешь, – посетовала мать, выходя ему навстречу.
Еще не тронутые сединой белокурые волосы были тщательно собраны на затылке в тугой пучок, а вечернее платье из бледно-лилового шелка свидетельствовало об изысканном вкусе. Вокруг губ и глаз его матери начали появляться первые легкие морщинки, но она все еще оставалась по-настоящему красивой.
– У меня вполне достаточно времени, – возразил Гаррет.
– Где ты был? Тебе следовало приехать еще час назад! – У рта миссис Армстронг пролегла складочка, свидетельствующая о недовольстве и раздражении.
Гаррет молча улыбнулся, чмокнул мать в щеку и большими шагами направился к широкой лестнице. Он и сам знал, что опоздал, но не имел ни малейшего намерения отчитываться перед матерью за свои действия. Это, кстати, была вторая причина, по которой он переехал на квартиру в порту. Несмотря на то, что ему уже исполнилось тридцать два года, мать по-прежнему обращалась с ним, как с маленьким ребенком, нуждающимся в постоянной родительской опеке.
– Я спущусь через пятнадцать минут, – пообещал Гаррет, начав раздеваться на ходу.
В своей комнате он быстро стянул с себя одежду, небрежно швырнув ее на спинку широкого дивана у дальней стены. На столике для умывания стоял наготове кувшин с горячей водой, и Гаррет с удовольствием умылся, прежде чем надеть свежую рубашку и парадный сюртук.
Аккуратно причесав густые волосы, Гаррет по верхней галерее прошел в кабинет. У него еще оставалось в запасе несколько минут, и он, плеснув в стакан немного бренди, уселся у окна на круглый стул, обтянутый кожей, и позволил себе ненадолго расслабиться и мысленно вернуться к бурным событиям последних дней.
Казалось, прошла целая вечность с того момента, как он впервые беседовал с Лейси. Как много успело произойти с тех пор! Разочарование от встречи с Себастьяном, ужасные известия о «Мирабелле», за которыми последовала печальная необходимость лично встретиться с семьями тех, кто был на борту…
Последняя мысль отозвалась в душе такой нестерпимой болью, что молодой человек постарался вызвать в памяти милое лицо Лейси, чтобы забыть хотя бы на время искаженные горем лица жен и детей погибших моряков «Мирабеллы».
Гаррет откинулся на спинку стула, с радостью представляя себе свою «соучастницу». Она, несомненно, красива. И к тому же смела, решительна и предана своей семье. Никогда прежде Гаррет не допускал даже мысли, что ему понравится женщина такого типа. И все-таки, когда Лейси стояла рядом с не менее прелестной Фрэнси, Гаррет видел только ее одну.
Молодой человек вновь почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь страстного желания. Почему его так влекло к этой девушке? Забыв о благих намерениях, он не удержался и поцеловал ее на прощание. Гаррет сделал попытку объяснить себе этот поступок: видимо, он хотел проверить, действительно ли им было так хорошо вместе или в воспоминаниях он преувеличивал очарование первых объятий. Ответ не оставлял сомнений: он не ошибался.
Жизнь Гаррета всегда была наполнена разнообразными событиями. Развлечения, которых он старательно избегал, если встречался с молодыми неопытными девушками, легко было найти на Квинс Роу за вполне умеренную плату. Но, заметив, что с ним происходит от близости сладких губ и нежного тела Лейси Вебстер, любой из его друзей решил бы, что Гаррет давным-давно не прикасался к женщине…
Стук колес подъехавшего экипажа прервал размышления Гаррета. Выглянув в окно, юноша понял, что прибыли гости. С тяжелым вздохом он наблюдал, как из роскошной коляски появилась наследница богатства семейства Бишопов.
Критически оглядев светлые волосы и стройную фигуру девушки, молодой человек решил, что ее, по крайней мере, нельзя было назвать непривлекательной. Правда, с такого расстояния он не мог отчетливо видеть ее лица, но какое это имело значение? Даже если Лейси удастся осуществить ее план – что было весьма вероятно, – для него выигрыш окажется лишь временным решением проблемы.
