Жан и Франсуа ужинали сегодня вне дома, и вечер проходил примерно так, как и представляла Микаэла. Они с Лизетт сидели рядом и рассматривали рисунки и выкройки платьев с высокой талией, которые вводила в моду Жозефина, жена Наполеона. Предлагаемые парижскими модельерами вариации на эту тему были очаровательны. Еще утром их вид заставил бы Микаэлу забыть обо всем, кроме мечты о новом наряде. Но сейчас она поймала себя на том, что перелистывает страницы машинально, а думает при этом о сегодняшней встрече с Хью Ланкастером. Задумчивый взгляд скользнул по очаровательному платью из шелка цвета зеленого яблока с отделкой из брюссельского кружева. А мысли… Верно ли она поняла его намек? Может ли такой человек расстаться со всеми своими акциями “Галланд, Ланкастер и Дюпре” ради нее?
При одной мысли об этом внутри у нее что-то дрогнуло. На что он намекал? Он собирается жениться на пей? Или это было оскорбительное предложение совсем других отношений? Но даже если он хочет назвать ее невестой, какое ей до этого дело? Да она уж, коль не будет другого выхода, скорее станет его любовницей, чем согласится выйти за него и даст слово хранить верность такому мужчине! Сердясь на себя за то, что никак не может выкинуть из головы слова Хью, она импульсивно перевернула страницу журнала.
— О, неужели тебе не понравилось это платье? — спросила Лизетт, удивленная безразличием дочери. — Мне кажется, cherie, — беззаботно добавила она, — что оно создано для тебя.
Микаэла вздрогнула и, усилием воли отогнав мысли о Хью, перелистнула страницу назад.
— Оно действительно очень мило, — согласилась она, стараясь не показать, что вовсе не разглядывала рисунок. — Но у меня и так полно платьев. Зачем мне еще одно? — пожала она плечами.
Лизетт несколько озадаченно посмотрела на дочь.
— Ты, конечно, права, — произнесла она. — Но я думала, тебе захочется надеть что-то новенькое на предстоящий ужин с Хью Ланкастером…
— Для Хью Ланкастера, — выпалила не сумевшая сдержаться Микаэла, — я надену самое старое и уродливое из своих платьев!
Губы матери чуть дрогнули.
— О да. Понятно, — пробормотала она, стараясь сдержать улыбку.
— Что ты имеешь в виду? — потребовала объяснений дочь, сердито посмотрев на мать.
— Что, cherie? — невинно, будто не расслышав, переспросила Лизетт.
Микаэле стало стыдно за попытку сорвать свое плохое настроение на ни в чем не повинной матери, и она поспешила извиниться.
— Не обращай внимания. Платье в самом деле симпатичное… И к этому ужину, конечно, стоит одеться как следует… Если тебе это платье так понравилось, я, пожалуй, последую твоему совету и закажу его, — весело сказала она.
Лизетт улыбнулась и, наклонившись к дочери, ласково поцеловала ее в щеку.
— Поступай как хочешь, малышка. “Знать бы, чего я хочу, — грустно по думала девушка. — В том-то и проблема, что не знаю. Не понимаю…”
Довольный тем, что ему удалось лишить строптивую креольскую красавицу дара речи, Хью вернулся домой в самом прекрасном расположении духа. Ее растерянное лицо то и дело возникало перед его мысленным взором. И эти приятные воспоминания чуть не стоили ему жизни.
Вечером с Джаспером он отправился в одно из игорных заведений. Там уже на правах завсегдатаев обретались Франсуа, Жан и Ален Хассон. Все трое держались с Хью подчеркнуто холодно. Было очевидно, что Хассон тоже уведомлен о его отказе продать акции и целиком на стороне Дюпре. Естественно, это не добавляло спокойствия и в без того напряженную обстановку игры в фаро. Хью в конце концов оставил Джаспера за карточным столом и, подумав, что свежий воздух пойдет ему на пользу, отправился домой пешком. Улицу освещали многочисленные фонари, но кое-где ночная тьма сгущалась почти до непроницаемости. В одном из таких мест, совсем недалеко от дома Джаспера, все и произошло. Хью в очередной раз вспоминал подробности сегодняшней встречи с Микаэлой и ничего не замечал вокруг.
Лишь по счастливой случайности он боковым зрением уловил тень от занесенной над ним дубины. Почти автоматически он резко прыгнул вперед, хватаясь за короткую шпагу, которая, как и у каждого желающего не отстать от моды жителя Нового Орлеана, висела у него на боку. Дубина прошла в дюйме от головы. Развернувшись, он уже с оружием в руках предстал перед нападающими. Их оказалось трое. Покачивая дубинками, они, подобно стае волков, пытались взять его в кольцо. Хью стало не по себе. С одним или двумя он справился бы. А вот с тремя?
К счастью, несмотря на численное превосходство, нападающие не сразу бросились в атаку. Какое-то время они топтались на месте, подбадривая себя грозными выкриками и жестами. Но постепенно становились смелее и подходили все ближе.
Один из них, судя по всему, главарь, сплюнул и прошипел достаточно внятно:
— Давайте же, ребята! Нам не заплатят, если мы его как следует не поколотим. Вперед!
Все трое одновременно рванулись к Хью. Он, быстро орудуя шпагой, медленно отступал, отбиваясь то от одного, то от другого противника. Со стороны это напоминало танец. Только любое ошибочное па грозило его исполнителю смертью. Хью удалось задеть клинком руку врага, нападавшего справа, затем ударить в предплечье еще одного. Крик боли прозвучал в его ушах, как сладкая музыка. Но и сам он тут же поплатился. На правое плечо обрушился сильный удар дубины.
С губ Хью сорвался приглушенный стон. Рука, сжимающая шпагу, на какой-то момент буквально онемела. Усилием воли он сумел справиться с болью, сделал отчаянный выпад, выпрямился и нанес удар сверху. Клинок со свистом опустился на голову ближайшего бандита, и тот, оглушенный, попятился назад. Это дало Хью возможность, прикрываясь шпагой, отступить и немного перевести дух, уперевшись спиной в стену дома.
Он стоял лицом к тяжело дышащим, разъяренным негодяям, не зная, сумеет ли отбить еще одну атаку. Но к счастью, нового нападения не последовало. Послышался звук шагов по деревянной мостовой, а еще через секунду в призрачном свете ближайшего фонаря показалась фигура Джаспера.
— Сюда! — закричал Хью, уворачиваясь от занесенной дубины. — Au secours [7]!
Чтобы оценить ситуацию, Джасперу потребовалось менее секунды. Через мгновение он обнажил шпагу. Негодяи с проклятиями растворились в темноте.
— Ты не ранен? — спросил запыхавшийся Джаспер, осматривая друга. — Diantre! [8] Кажется, тебя угораздило встретиться с нашими лихими разбойничками.
Хью отрицательно покачал головой и поморщился.
— Пустяки. Слегка поцарапали. Но это были не разбойники. Их кто-то нанял специально, чтобы напасть на меня.
