— Мы думали, что будет мальчик, и решили назвать ее Пени — семейным именем. В последний момент мы раздумали, а она была так похожа на птичку…
Я готова была сгореть со стыда. Что случилось со здравым смыслом матушки? Неужели она не понимала, что этот человек был врагом? Конечно, она же не знала, как он обошелся со мной! Она видела в нем только моего спасителя.
Я хотела сказать всю правду. У меня было такое чувство, будто он ждет, когда же я это сделаю, и даже надеялся на это, но что-то удерживало меня. «Подожди, — говорила я себе. — Не действуй сгоряча, подумай сначала».
Я ждала, что он уйдет и я смогу пойти в свою комнату. Я хотела снять с себя одежду, рассмотреть синяки, вымыться и надеть все чистое. Как будто я могла очиститься… когда-нибудь!
— Дорогая Линнет, — сказала матушка, — ты совсем без сил.
— Я хотела бы пойти в свою спальню, помыться и отдохнуть…
— Ну конечно. — Она улыбнулась Колуму Касвеллину. — Вы извините. Умоляю, не торопитесь уезжать! Очень жаль, что мужа нет дома. Вам могут приготовить комнату, где вы отдохнете после такой поездки.
— Я привык к путешествиям, а поскольку моя миссия закончена, я должен возвращаться. Я поднялась, матушка позвала Дженнет.
— Ты должна отдохнуть, дорогая, — сказала она мне. — Это было тяжелое испытание.
Я хотела крикнуть: «Ты не знаешь, что это за испытание!» Я чувствовала на себе насмешливый взгляд Колума, как бы вынуждающий меня сказать матушке всю правду.
Вошла Дженнет, и матушка велела ей принести в мою комнату горячей воды, а она сама принесет мне посеет,[2] который ее бабушка готовила, чтобы восстановить силы.
Дженнет взяла за руку сопротивляющуюся Дамаск, а я холодно простилась с Колумом Касвеллином.
Он поклонился.
— Рад был оказать вам услугу, особенно после моего неподобающего поведения при первой встрече!
— Но вы все-таки оставили комнату за нами, — сказала матушка.
— Мадам, можете ли вы простить меня за грубые манеры? Признаюсь, что выпил слишком много вина.
— Я готова простить вам все за то, что вы сделали этой ночью.
Мне хотелось кричать, я видела его тайную радость. Он же сказал, что был одержим дьяволом, и это было похоже на правду.
Я пошла в свою комнату, там было легче думать. Дженнет принесла горячей воды, я сняла все с себя. Я невольно представила себе, как он снимает с меня одежду. Никогда больше не надену ее! Я вымылась и надела все чистое. Странно, но я почувствовала себя лучше. Я подошла к окну, услышав голоса внизу: матушка показывала ему наш сад.
К сожалению, Касвеллин поднял голову и увидел меня. Он поднес руку к губам и, как тогда, в первый раз, послал мне воздушный поцелуй.
Хорошо, что матушка не видела меня! Я торопливо отошла от окна.
Когда матушка вошла с напитком, я лежала в кровати. Она встал на колени у кровати и положила руку мне на лоб.
— О, Линнет, не думаю, что когда-нибудь забуду тот момент, когда увидела, что тот человек ускакал с тобой! Нам не следовало ехать туда, и надо было взять больше конюхов для охраны. В следующий раз надо проследить, чтобы они были вооружены. Слава Богу, что этот человек очутился там. Кто бы мог подумать, что он окажется тем, кто нам так не понравился в гостинице!
Надо все рассказать ей прямо сейчас, она посоветует мне, что делать. «Не сейчас, — подумала я. — Я еще не готова к разговору. Я должна подумать».
Подумать! Да я только об этом и думаю. Это мне снится, стоит перед глазами, когда просыпаюсь. Я уже не была уверена, вообразила ли я себе все или это случилось в действительности. Я только знала, что никогда уже не буду прежней. Проходили дни, и я начала сознавать, что ничего не скажу матушке: это будет слишком мучительно для нас всех.
— Я хотела бы пойти в свою спальню, помыться и отдохнуть…
— Ну конечно. — Она улыбнулась Колуму Касвеллину. — Вы извините. Умоляю, не торопитесь уезжать! Очень жаль, что мужа нет дома. Вам могут приготовить комнату, где вы отдохнете после такой поездки.
— Я привык к путешествиям, а поскольку моя миссия закончена, я должен возвращаться. Я поднялась, матушка позвала Дженнет.
— Ты должна отдохнуть, дорогая, — сказала она мне. — Это было тяжелое испытание.
Я хотела крикнуть: «Ты не знаешь, что это за испытание!» Я чувствовала на себе насмешливый взгляд Колума, как бы вынуждающий меня сказать матушке всю правду.
Вошла Дженнет, и матушка велела ей принести в мою комнату горячей воды, а она сама принесет мне посеет,[3] который ее бабушка готовила, чтобы восстановить силы.
Дженнет взяла за руку сопротивляющуюся Дамаск, а я холодно простилась с Колумом Касвеллином.
Он поклонился.
— Рад был оказать вам услугу, особенно после моего неподобающего поведения при первой встрече!
— Но вы все-таки оставили комнату за нами, — сказала матушка.
— Мадам, можете ли вы простить меня за грубые манеры? Признаюсь, что выпил слишком много вина.
— Я готова простить вам все за то, что вы сделали этой ночью.
Мне хотелось кричать, я видела его тайную радость. Он же сказал, что был одержим дьяволом, и это было похоже на правду.
Я пошла в свою комнату, там было легче думать. Дженнет принесла горячей воды, я сняла все с себя. Я невольно представила себе, как он снимает с меня одежду. Никогда больше не надену ее! Я вымылась и надела все чистое. Странно, но я почувствовала себя лучше. Я подошла к окну, услышав голоса внизу: матушка показывала ему наш сад.
К сожалению, Касвеллин поднял голову и увидел меня. Он поднес руку к губам и, как тогда, в первый раз, послал мне воздушный поцелуй.
Хорошо, что матушка не видела меня! Я торопливо отошла от окна.
Когда матушка вошла с напитком, я лежала в кровати. Она встал на колени у кровати и положила руку мне на лоб.
— О, Линнет, не думаю, что когда-нибудь забуду тот момент, когда увидела, что тот человек ускакал с тобой! Нам не следовало ехать туда, и надо было взять больше конюхов для охраны. В следующий раз надо проследить, чтобы они были вооружены. Слава Богу, что этот человек очутился там. Кто бы мог подумать, что он окажется тем, кто нам так не понравился в гостинице!
Надо все рассказать ей прямо сейчас, она посоветует мне, что делать. «Не сейчас, — подумала я, — Я еще не готова к разговору. Я должна подумать».
Подумать! Да я только об этом и думаю. Это мне снится, стоит перед глазами, когда просыпаюсь. Я уже не была уверена, вообразила ли я себе все или это случилось в действительности. Я только знала, что никогда уже не буду прежней. Проходили дни, и я начала сознавать, что ничего не скажу матушке: это будет слишком мучительно для нас всех.
