Сара сидела возле выхода и поворачивала голову каждый раз, когда кто-либо переступал порог. Она искала Джасину. Прошлой ночью девушка покинула детскую с твердым намерением отправиться к графу и рассказать о том, что видела. Она не вернулась к ней, и Сара не знала, что произошло дальше. Старушка ни на миг не усомнилась, что Джасина действительно пошла к графу. Так почему же свадьбу не отменили?
Возможно, граф собирается сделать объявление прямо у алтаря? Сара прогнала эту мысль, едва она успела прийти ей в голову. Граф джентльмен. Он никогда не унизит Фелицию на людях.
Должно быть, он настолько очарован своей невестой, что готов жениться несмотря ни на что.
Сара вздохнула. В следующий миг у двери зашептались и она оглянулась.
В часовню под руку с Фронаром входила Фелиция Делиль.
При виде невесты гости ахнули. Даже Саре пришлось признать, что Фелиция выглядит великолепно. На ней было белое атласное платье с длинным шлейфом. Фату удерживала на голове сверкающая диадема, а вокруг длинной шеи горели фамильные бриллианты Рувенов.
Граф замер у алтаря. Он услышал, как по старым камням церковного прохода зашуршал шлейф. Он также услышал уверенную поступь Фронара.
Фронар подвел невесту к алтарю и отступил к первой скамье.
Сара молча наблюдала за церемонией. Когда граф надел кольцо на палец невесты, старушка поджала губы.
Фелиция подняла фату и приняла поцелуй жениха. Потом пара повернулась и направилась к выходу из часовни. Сара заметила, как Фелиция, проходя мимо Фронара, бросила на того быстрый взгляд. Ее глаза горели в точности как бриллианты на шее. Лицо графа было спокойным, без улыбки.
Громко, ликующе звонили колокола часовни.
В замке Рувен, у себя в комнате, открыла глаза Джасина.
Почему звонят колокола? Кто-то венчается? Кажется, говорили, что будет свадьба. Девушка попыталась поднять голову, но у нее совсем не было сил. Голова упала обратно на подушку. Дыхание с хрипом вырывалось из груди.
Где отец? Нужно сказать ему, что ей нездоровится. Голова горячая, такая горячая... А руки и ноги свинцовые от холода.
Где она? Она не дома. Нет, она... в замке. Теперь вспомнила. В замке. Кто еще здесь есть? Слуги. Да, в замке есть слуги. И кто-то по имени Сара. Есть еще люди... ей не хочется вспоминать... не хочется вспоминать.
Джасина проваливалась в сон, потом опять просыпалась. Она слышала грохот колес и ржание лошадей. Может, это папа? Ах, она будет так рада видеть папу... Потом послышались приветственные возгласы. Нет, это не может быть папа, никто не кричал бы в его честь. Кто же это? Кого с таким шумом встречают?
Непрошеный образ возник перед глазами: высокий темноволосый мужчина под руку с невестой. Голова Джасины заметалась на подушке, как будто хотела прогнать видение. Она не хочет об этом думать. Голова слишком горячая, чтобы думать. Мысли причиняют боль. Лучше спать. Просто спать.
...Джасина не знала, сколько проспала. В следующий раз она проснулась от того, что на лбу у нее лежала чья-то рука. Чье-то лицо склонилось над ней.
— Боже мой, Боже мой, — произнес кто-то.
В комнате было светло — недавно перевалило за полдень.
Джасина почувствовала, что к ее лбу приложили прохладную ткань. Фигура, застывшая над ней, медленно приобрела ясные очертания, и она узнала Сару.
— Сара... я попыталась... граф... не поверил мне... не поверил...
— Тише, милая. Тише. Ты нездорова.
Джасина почувствовала, что Сара приподняла ее голову и поднесла к губам стакан. Девушка сделала несколько глотков горькой жидкости и откинулась на подушки.
Сара велела Нэнси развести огонь в камине, потом сняла с Джасины платье — подол пропитался грязью, когда девушка соскользнула ночью в канаву, — и переодела ее в чистую ночную сорочку. Джасина почти не замечала всего этого.
Сара удобно уложила девушку и подоткнула вокруг нее одеяло. Потом подтянула к кровати стул и села рядом.
Джасина то спала, то с криком просыпалась, бормоча что-то несвязное.
День померк, и сгустились сумерки, а Сара все сидела. Старушка хмурила лоб, слушая невнятный лепет Джасины. Наконец она приняла решение. Когда Джасина провалилась в беспокойный сон, Сара на цыпочках вышла из комнаты.
В окно заглядывала мутная луна.
Джасина открыла глаза. Она не знала, луна ли это светит или на подоконник поставили лампу. Рядом с кроватью горела еще одна лампа. Все казалось призрачным, ничего настоящего вокруг. Дверь начала потихоньку открываться. Джасина повернула голову на звук голосов.
— Куда ты привела меня, Сара? Мы в детской? Нет, не может быть, мы не поднимались настолько высоко.
Это был голос графа.
Джасина слышала его сквозь туман. Она узнала этот голос, причинивший ей боль, и закрыла глаза. Ей хотелось снова уйти в спокойную, черную тишину.
Сара ответила графу:
— Верно, мы не в детской, мастер Хьюго. Будьте терпеливы и все узнаете.
Граф казался сбитым с толку.
— Я пришел, как ты просила, но не забывай, что бал начнется менее чем через час. У меня множество дел. Что за игру ты затеяла со своим бывшим подопечным?
— Это не игра, — угрюмо сказала Сара. — Подойдите сюда, сэр. Дайте вашу руку.
Мягко, но решительно Сара взяла руку графа и приложила ее ко лбу Джасины. Граф вздрогнул.
— Что это?
— Ваших рук дело, мастер Хьюго.
— О чем ты говоришь? Кто здесь лежит?
— Джасина, — тихо ответила Сара.
— Джасина! — граф отдернул руку.
Джасина тотчас поняла, кто перед ней. Голос был таким близким и громким, что расстроенные чувства девушки не выдержали.
— Милорд... — пролепетала она.
Граф застонал и отшатнулся.
— Она больна, мастер Хьюго, — сказала Сара. — Она заболела от отчаяния. Прошлой ночью она пришла рассказать мне, что видела. Она не знала, как поступить, бедняжка. Я велела ей идти к вам. Я. У меня были собственные подозрения насчет Фелиции Делиль. Зачем мне, вашей старой няне, желать вам зла? Я поверила и продолжаю верить Джасине. У этой девушки самое правдивое на свете сердце. А вы — неотесанный медведь, как ни печально мне это говорить и как бы я ни боялась, что эти слова лишат меня крыши над головой. Вы жестоко разбили это сердце.
Граф снова застонал и закрыл лицо рукой.
Джасина попыталась оторвать голову от подушки.
— Милорд... я не хотела... причинять вам боль. Я не...
Граф нащупал ее руку.
— Успокойтесь, Джасина. Успокойтесь. Я гневался на вас, но теперь нет. Я верю вам. — Он повернулся к Саре. — Ты давала ей что-нибудь от жара?
— Да. И сейчас дам еще. Это снадобье творит чудеса.
Граф кивнул.
— Хорошо. Мы поговорим, но сейчас мне нужно идти. Собираются гости.
