— На самом деле его нет в Лондоне, он гостит у родственников мужа, за городом.
— Ах, — отозвался герцог и после короткой паузы добавил: — И вы не поехали с ним?
Виола подула на рисунок, чтобы избавиться от грифельной крошки.
— Думаю, я скоро к нему присоединюсь. Но сначала нужно нарисовать ваш портрет.
— Получается, я лишаю вас возможности проводить время с ребенком?
Виола улыбнулась и подняла голову.
— Не вините себя, ваша светлость. Разумеется, я ужасно по нему скучаю, но это мой первый сезон после траура, и, откровенно говоря, мне кажется, что короткая разлука ему не повредит. Мальчику скоро пять, он сын барона, и ему нужно привыкать к своему месту в семье.
— Бог мой, да вы в самом деле гордая мать, — повеселев, сказал герцог.
Виола кивнула.
— Уверена, сударь, вы будете не менее гордым отцом, когда у вас появятся свои дети.
— Полагаю, вы правы, — согласился герцог и через несколько мгновений спросил: — А как его зовут?
— Джон Генри Клиффорд Крессуальд, лорд Чешир, — с теплотой в голосе ответила Виола.
— Так вы его зовете?
Виола перестала рисовать и посмотрела на герцога.
— Зову?
Герцог опять усмехнулся и запустил пальцы в волосы.
— Дорогая леди Чешир, ваш ответ был таким длинным и официальным, что я невольно засомневался, так ли вы зовете сына, когда остаетесь с ним в детской вдвоем.
Виола поджала губы, чтобы не прыснуть со смеху.
— Прошу прощения, ваша светлость, но вы сами сказали, я гордая мать. Вообще-то я зову его Джон Генри, если, конечно, он не начинает баловаться. В последнем случае обращение по полному имени и титулу помогает его утихомирить.
— Понимаю. Старые как мир материнские уловки.
Тут Виола не сдержала смеха.
— Мой дорогой лорд Чэтвин, никаких материнских уловок не существует, уверяю вас. Мы просто делаем все, что в наших силах, и надеемся, что любовь и дисциплина, которыми мы окружаем наших драгоценных детей, дадут им благородное сердце и помогут идти по жизни твердым шагом и с гордо поднятой головой.
Герцог покачал головой и усмехнулся.
— Даже теперь ваш ответ кажется заготовленным.
— Так и есть, — подтвердила Виола, заговорщически понизив тон. — Изо дня в день я слышала эти слова от матери, хотя вместо «любви» она говорила «пример». — Она чуть нахмурилась и добавила: — Никогда не понимала, как можно дать детям благородное сердце, не показав им сначала своей любви. Думаю, это лучший пример.
Улыбка на красивом лице герцога захватила Виолу, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга, ощущая взаимную тесную связь, которой, однако, не находилось ни названия, ни объяснения.
— Вы очень любите сына, — тихо проговорил герцог.
Сердце Виолы растаяло при одном упоминании об этом даре небес.
— Безмерно, ваша светлость. Все, что я делаю в жизни, делается ради него и для его блага.
Герцог долго молчал, пронизывая ее взглядом. Потом его глаза медленно сузились, а улыбка начала тускнеть, как будто Виола сказала или сделала что-что, что его раздосадовало.
Он заерзал на табурете и сел ровнее.
— В таком случае вам, наверное, хочется больше детей?
Голос Яна сделался колючим от внезапного холода. Эта смена настроения напомнила Виоле, какое место она занимает в жизни герцога и как неразумно быть с ним чересчур откровенной. Чем меньше он будет знать о ее личных делах, особенно о том, как далеко она готова зайти, чтобы защитить Джона Генри, тем лучше.
Потупив глаза, она сухо ответила:
— Не обязательно. Для этого сначала придется выйти замуж, а мне пока о браке думать не хочется. К тому же сын и наследник имения у меня уже есть.
— Вы не хотите дочь?
Уголки ее губ слегка приподнялись.
— Дочерей по заказу не рожают, ваша светлость. И, если уж быть совсем откровенной, вынашивать ребенка было невыносимо.
Герцог удивился. Виола почувствовала это, даже не поднимая глаз.
— Как странно слышать это от леди, — сказал он.
Виола пожала плечами и чуть склонила голову набок.
— Возможно, если у леди не бывает осложнений при родах и ребенок легко появляется на свет.
— У вас были проблемы со здоровьем?
Желание герцога обсуждать настолько деликатные и личные темы заставило Виолу насторожиться, особенно учитывая деловой характер, который носило их знакомство. Сам факт, что приходится беседовать с джентльменом о деторождении, уязвлял ее чувства, но, бросив быстрый взгляд на Яна, она решила, что тот искренне заинтересовался и ничуть не смущается предметом разговора.
Виола вздохнула.
— Да, я почти все время плохо себя чувствовала. Джон Генри родился ножками вперед на четвертый день схваток, и я чуть не умерла, пока он появился на свет. Каждый день благодарю Бога, что находилась тогда в Лондоне и смогла прибегнуть к помощи хорошего врача. Будь это за городом, думаю, мы бы погибли вдвоем, как это чаще всего происходит, когда ребенок рождается неправильно.
— Это… прискорбно, — подавленно пробормотал герцог. — Ваш муж, наверное, места себе не находил от волнения.
Виола мысленно содрогнулась, как с ней всегда бывало при мысли о тех мрачных днях.
— Наверняка, — согласилась она, быть может, чересчур живо. — В любом случае этот… опыт дался мне весьма тяжело, и я не спешу его повторять.
— Моя сестра должна вот-вот родить второго ребенка, и она в восторге, — рассеянно проговорил герцог. — Или так мне кажется.
Значит, леди Айви беременна. Но рассказать подробнее она герцога не попросит.
— Что ж, ради нее и я оставлю мрачные мысли. Это чудесная новость.
— В самом деле, — согласился герцог, едва заметно кивнув. — Подозреваю, ее муж тоже места себе не находит.
Широко улыбнувшись при этих словах, Виола заметила:
— Не сомневаюсь, но, вероятно, от радости, если ее первые роды прошли без проблем.
Герцог не ответил, просто продолжал с непроницаемым видом наблюдать за Виолой. Та вернулась к наброску, который, к счастью, был уже почти готов, надеясь, что Ян догадается закрыть тему и оставить в покое деторождение, свою сестру и в особенности прошлое.
— Могу я задать вам еще один вопрос, леди Чешир? — несколько секунд спустя проговорил герцог.
Герцог определенно не ждал, что она станет перечить, да и как было возражать, когда его голос внезапно сделался гладким и шелковым, а тон интимным. Виола опять начала теряться, у нее участился пульс, но взглянуть на Яна она не смела.
— Конечно, ваша светлость, — как можно чопорнее ответила она.
Герцог глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
