– Ты видишь больше, чем мне бы хотелось, Персефона с Дейматоса, но это не значит, что у тебя слишком острое зрение.
Она удивилась, услышав такое признание из уст человека, которого она только что оскорбила.
– Я редко общаюсь с людьми и не умею вести разговоры.
– Да нет, у тебя неплохо получается.
Дверь находилась у нее за спиной. Она чувствовала, как резное дерево вдавливается в ее кожу. Где же ручка? Надо открыть дверь, сказать «спокойной ночи», войти в спальню и захлопнуть дверь.
Он стоял совсем близко. Персефону охватила тревога, но она почему-то не могла сдвинуться с места. Ее ноги словно приросли к полу. Когда он успел обнять ее? От него пахло сандаловым деревом и вином, которое они пили за ужином. Она ощущала тепло его нагретого солнцем тела…
– Персефона…
– Что?
Ее губы раскрылись и тут же попали в плен его губ. Ошеломленная и напуганная таким напором, она схватила Гейвина за плечи, словно собираясь его оттолкнуть. Но ее решимость оказалась ненамного крепче тонкой корочки льда, которую можно увидеть в ведре с водой редким морозным утром.
Откуда-то из глубин ее существа, словно из-под треснувшего льда, поднимались горячие волны страсти.
Их тела слились воедино. Ее соски уперлись в его твердокаменную грудь. Она ощущала силу его бедер и рук. Однако он обнимал ее так нежно и благоговейно, что она не чувствовала никакого насилия с его стороны. Напротив, ей стало хорошо и спокойно в его надежных объятиях.
И все же она больше не могла выносить сладкую пытку. Тихо всхлипнув, Персефона прервала поцелуй и вывернулась из его рук, получив свободу только потому, что он ее отпустил. Ее вовсе не устраивала такая зависимость. Она уже очень давно жила одна и привыкла сама о себе заботиться. С юного возраста, с тех самых пор как умерла ее мама, она никому не разрешала собой повелевать.
– Ты слишком много себе позволяешь, принц Атрейдис, – выговорила она и демонстративно вытерла губы тыльной стороной ладони.
Гейвин долго смотрел на нее, и она уже подумала, что перегнула палку. И тут он засмеялся.
– Колючая Персефона, ты ничего не знаешь о мужчинах, верно?
Она опустила руку, расправила плечи и сердито сверкнула глазами.
– Я знаю, как выпотрошить мужчину, если мне когда-нибудь он понадобится.
Ее слова не возымели того действия, на которое она рассчитывала. Он улыбнулся еще шире и стал похож не на гордого принца, а на озорного мальчишку.
– Если бы ты получила подобающее акоранское образование, ты бы знала гораздо больше.
Он протянул руку и нежно провел по ее щеке длинным сильным пальцем.
– Ты умеешь водить лодку, строить дома, потрошить рыбу… – его взгляд задержался на ее губах, – и мужчин, но ты совершенно бесхитростна. Я впервые встречаю такую женщину.
Она сохраняла неподвижность, несмотря на блаженную дрожь, которую вызывали в ней его прикосновения.
– Значит, акоранских женщин учат манипулировать мужчинами? – спросила она с нескрываемым презрением.
– Их учат нам угождать. Они умеют доставлять мужчинам удовольствие.
Предательская мысль о том, чтобы доставить удовольствие принцу Атрейдису, приятно взволновала Персефону.
– Потому что женщины прислуживают, а мужчины управляют? – резко спросила она, пытаясь избавиться от неуместных желаний.
Гейвин нагнулся ближе, и она напряглась, решив, что он опять хочет ее поцеловать. Но он произнес:
– Потому что женщины знают то, чему тебе еще предстоит научиться. Когда люди дарят друг другу удовольствие, они становятся равными. В спальне нет начальников и подчиненных, Персефона, и то, что там происходит, определяет отношения мужчин и женщин в целом.
Он еще несколько мгновений постоял рядом с ней, овевая своим дыханием ее щеку и согревая ее теплом своего тела. Она инстинктивно подалась в его сторону.
Наконец он размашистым шагом пересек холл и удалился в свои апартаменты.
Стоит ли говорить, что Персефона плохо спала ночь – ее первую ночь в старинном замке на холме, возвышающемся над Внутренним морем?
Персефона не нашла тунику, в которой она приехала с Дейматоса, так же как и ту, которую она взяла про запас. Услышав ее вопрос, Сайда пожала плечами и сказала, что они в стирке.
А потом принесла еще одну красивую тунику из переливающейся белой ткани – любимую одежду молодых акоранок.
– Я бы хотела носить свои вещи, – высказалась Персефона, усаживаясь на скамью перед зеркалом, чтобы Сайда сделала ей прическу.
– Вещи, которые я приношу, ваши.
– Нет.
– Да. Так приказал принц Гейвин.
– Я не желаю принимать от него подарки.
– Почему? Он вас чем-то обидел?
– Вы неправильно истолковываете мои слова. Я просто не нуждаюсь в благотворительности… Оу!!!
– Вы спали с распущенными волосами. – Сайда взглянула на кровать, расстеленную только с одной стороны. Отпечаток головы имелся лишь на одной подушке. – Насколько я вижу, вы могли не расплетать косу. И потом, вы усматриваете обиду там, где ее нет.
Их глаза встретились в зеркале. Старая женщина и молодая мерили друг друга взглядами.
– Ваш принц называет меня колючей.
Сайда засмеялась:
– Наш парень с детства бойкий на язычок!
– Вы знаете его с детства?
Персефона мысленно улыбнулась, представив Гейвина маленьким.
– С самых пеленок. Он родился здесь, в апартаментах его родителей. Так пожелала принцесса Кассандра.
– И ее муж не возражал?
– Лорд Хоук ее обожает. Он разрешает ей все, кроме тех вещей, которые могут принести ей опасность. Впрочем, ничего опасного уже давно не случалось.
– Со времен Дейлоса?
– Вы в курсе? – Сайда покачала головой. – Ужасное время. Ванакс Атреус находился при смерти после покушения на его жизнь, и принцесса Кассандра взяла власть в свои руки. Она и лорд Хоук много сделали для нашей страны. Мы все радовались, когда они поженились.
– Лорд Хоук наверняка хотел, чтобы его старший сын родился в Англии – на земле, которая в один прекрасный день станет его собственностью.
– Возможно, но он согласился с принцессой Кассандрой, когда она выбрала Акору. Мальчик впервые увидел свет здесь. Именно здесь он сделал свой первый вдох.
– Однако он пытается побороть любовь к этим местам. Сайда перестала причесывать Персефону и тихо спросила:
– Зачем вы так сказали?
Как ответить на ее вопрос? В ее душе хранилось слишком много тайн, которые отдаляли ее от других людей.
– Просто у меня сложилось такое впечатление.
– Вы плохо его знаете, – не очень уверенно проговорила Сайда, словно боясь оказаться неправой.
– Да, конечно.
