— Слишком подозрительно, вы правы.
— Если не сказать больше! Ситуация отнюдь не улучшилась, когда Лукас так стремительно уехал в Россию. Это было похоже на бегство. Кстати, судя по всему, особенно по ее дальнейшему поведению, эта особа отнюдь не возражала бы, если бы он пожелал продолжить с ней близкие отношения. Конечно, сначала некоторые сочувствовали ей как молодой безутешной вдове, но никто из нас, людей, имеющих вес в обществе, не стал бы ее принимать у себя.
«Молодая безутешная вдова». Татьяна приготовилась сделать еще один — последний — ход:
— Судя по всему, вы весьма здравомыслящий человек, леди Борнмут. Что, по-вашему, произошло на самом деле?
Почтенная дама задумчиво проговорила:
— Я знаю лишь, что заключение, сделанное коронером, гласило: непреднамеренное убийство.
— Вы очень проницательны, — смиренно сказала Татьяна, хотя в душе не поверила ни единому слову. Еще удивительнее показалось ей то, что эта женщина была готова с распростертыми объятиями встретить Лукаса Стратмира в качестве претендента на руку своей дочери — ведь он совершил убийство! Неужели мать может быть такой бессердечной? — Но ли пора ли нам спуститься вниз, к гостям?
— Теперь я понимаю, почему вы являетесь для графини таким утешением, — сказала с одобрением леди Борнмут, когда они шли к лестнице. — Пожалуйста, будьте откровенны: есть ли у моей Сельмы шанс с вашим кузеном?
— Клянусь жизнью, — заверила ее Татьяна, сложив пальцы крестиком.
Лукас не сопровождал мать и кузину к леди Борнмут; когда они вернулись домой, он сидел в Голубой гостиной с книгой в руках.
— Надеюсь, хорошо провели время? — спросил он, поздоровавшись.
— Не то слово! Налей мне, хересу, Татьяна. Большой бокал. — Графиня упала на диван. — Эта женщина суетилась вокруг меня, как будто я впала в старческое слабоумие… Мне кажется, Лукас, что она надеется женить тебя на своей невзрачной дочери.
— А у нее есть дочь? — без малейшего интереса спросил Лукас.
— Даже две, причем обе не блещут ни красотой, ни умом. Спасибо, дорогая. — Далси приняла из рук Татьяны стакан. — А что до компании… престарелые вояки, самодовольные отпрыски древних родов, жеманные девицы — разумеется, все с безупречной родословной, и ни одной индивидуальности, ни одной личности! Вот почему я так не люблю брайтонское общество.
— А вы что думаете о рауте, кузина? — спросил Лукас, не отрываясь от книги.
Татьяна исподтишка взглянула на него. Как это она раньше не замечала, что он опасен?
— По-моему, там было много… поучительного.
— Вот как? Вы научились какому-нибудь новому танцу?
— Скорее еще одному варианту того, который я уже прежде умела танцевать.
Лукас поднял бокал с кларетом. Какие у него красивые руки! Татьяна без труда представила себе его палец на спусковом крючке пистолета, готового выстрелить.
— Значит, вечер не потрачен впустую?
— Нет. — Девушка отвернулась, собираясь налить себе хереса. — Вам тоже вина? — спросила она у графини.
— О нет, нет, я иду спать. Должна сказать, что это нудное сборище людей имеет одно положительное свойство — оно заставляет красоту блистать еще ярче. Ты представляешь, Лукас, за ужином Татьяна сидела между генералом Нэшем и этим болваном Эндрю Борнмутом. Можешь себе представить что-нибудь более отвратительное — старый зануда и молодой идиот…
Лукас молча поднял глаза на Татьяну.
— Я едва не рассмеялась, когда ты так ловко оторвала подшивку на подоле, — с улыбкой продолжала графиня. — Наверное, надеялась отдохнуть несколько минут наверху — а тут Антея лично вызвалась сопровождать тебя! Именно тогда я и начала подозревать, что она хочет что-то у тебя выпытать.
— Кажется, она считает, что ее старшая дочь была бы вашему сыну подходящей парой, — негромко произнесла Татьяна.
— Эта глупая Сельма? Мне следовало бы догадаться! Бедный Лукас. Ну, по крайней мере мне нечего бояться, что ты попадешься в один из капканов, которые, несомненно, постарается расставить Антея.
— Не попадусь. — Лукас так резко захлопнул книгу, что Татьяна вздрогнула. — Как вам кажется, дорогая кузина, подходящая я кандидатура на роль мужа Сельмы? — Голос его приобрел бархатные баритональные нотки, отозвавшиеся дрожью где-то внутри ее тела.
Она быстро овладела собой и ответила обычным насмешливым тоном, к которому он привык:
— О, я думаю, очень подойдет. С ее лошадиной физиономией она вполне может сойти за лошадь, которую вы с таким усердием выбираете.
Далси издала сдавленный смешок и тут же прикрыла рот рукой.
— Татьяна! Как ты можешь!
— Должно быть, на меня плохо повлиял нынешний вечер. — Девушка предложила графине руку и была благодарна, что та не отказалась опереться на нее. — А теперь, ради Бога, пойдемте спать.
Каррутерс расчесывала волосы хозяйки, когда в дверь постучали. Татьяна не успела остановить горничную, и та, открыв дверь, онемела от удивления, увидев на пороге не графиню, а хозяина.
— О, милорд, — пролепетала она и оглянулась на Татьяну, сидевшую в ночной сорочке, — прошу прощения…
— Пойди и принеси хозяйке теплого молока, — холодно сказал Лукас.
Каррутерс присела в поклоне, потом бросилась исполнять приказание.
Он закрыл дверь.
— В том, что горничная глупа, есть один недостаток: она сломя голову бросается выполнять ваши приказания, но, как видите, с не меньшим усердием готова выполнять и мои.
Татьяна встала и потянулась за пеньюаром.
— Вы не имеете права…
— Бросьте. Я видел вас в бриджах и в расстегнутой рубахе — вы в грош не ставите приличия, и я это знаю. Не понимаю только, что за игру вы затеяли и с какой целью.
Татьяна накинула пеньюар на обнаженные плечи.
— Мне казалось, что игру затеяла ваша мать.
— Не спорю, но вы ведь тоже не просто послушное орудие в ее руках. Интересно, играют ли в Мишакове в шахматы? В Санкт-Петербурге я нередко проводил вечера за шахматной доской. Кажется, вы намерены объявить мне шах, мисс Гримальди; видимо, леди Борнмут рассказала вам что-то такое, из-за чего вы стали меня бояться.
— Я вовсе не боюсь вас, — усмехнувшись, заявила Татьяна. — С какой стати бояться того, кто убивает людей, стреляя в спину?
— Мне нередко приходилось стрелять и в лицо.
Такого поворота она не ожидала. Куда исчез этот любитель бренди, увлеченный своими розами? Перед ней был другой человек, сумевший выбраться из охваченной войной России с немой, растрепанной и неряшливо одетой девчонкой на руках. Она его недооценила.
— Рискну снова показаться вам невоспитанным, но, должен сказать, временами я искренне сожалею, что встретил вас.
