— Наверное, это утомительно — проводить все время в обществе двух женщин.
Ей хотелось найти какое-то оправдание поведению лорда Тевертона: ведь он был так участлив по отношению к ней и даже подарил ей сумку.
— Если верить Денизе, — продолжал герцог, — он ведет себя по отношению к женщинам как настоящий циник. А бабушка после нашего обеда на вилле рассказала мне, что молодости он пережил любовную драму. Этим, наверное, все и объясняется.
— Любовную драму? — спросила Алина заинтересованно. — Какую же?
— По словам бабушки, родители лорда Тевертона хотели чтобы он женился на одной очень красивой девушке. Вначале он не обращал внимания на настойчивые уговоры родных сделать ей предложение, но потом влюбился в нее со всем пылом молодости и просил ее руки. Это оказалось страшной ошибкой.
— Что вы имеете в виду?
— Она приняла предложение, но, к счастью, еще до объявления помолвки он узнал правду.
— Какую правду?
— Она согласилась стать его женой только потому, что он богат, в то время как ее отец, хотя и благородного происхождения, был в страшных долгах. — Герцог помолчал. — Да к тому же девушка была влюблена в кого-то еще.
Теперь Алине многое стало понятно. Цинизм и презрительное отношение лорда Тевертона к женщинам объяснялись глубокой душевной раной, которую нанесла ему одна из них. А будучи таким красавцем, он воспринял это как удар по своему самолюбию и гордости. Конечно, внешне совсем иные причины заставляли его вести себя высокомерно или оставаться бесчувственным, покидая женщину в слезах. Но Алина ничего не сказала герцогу о своих соображениях, и он опять начал говорить о Денизе.
Следующий тур вальса она танцевала с хозяином. Ей показалось, что он значительно старше своей жены и вообще зануда. Он танцевал плохо, неуклюже шаркая ногами, далось, он скучал на этом вечере, где царило всеобщее веселье. Алина пыталась заговорить с ним о картинах, но князь не поддержал беседу, промолчал он, и когда она сказала о великолепных статуях в зале. Ей так хотелось узнать о них больше! Но когда она упомянула о парке, князь сразу оживился, и в глазах его появился интерес. Он начал увлеченно рассказывать о том, что недавно завез сюда оленей, газелей, а теперь занялся обустройством собственного зоопарка и даже выписал из-за границы таких диких животных, как львы и тигры. Вот уж чего Алина не предполагала встретить в Риме! Она подумала, что об этой маленькой подробности будет с интересом вспоминать дома. Музыка стихла, и рядом опять оказался Альберто.
— Я покончил с обязательными танцами, — сказал он, — и теперь могу наслаждаться вашим обществом.
Алина была свободна от обязательств, поэтому она опять танцевала с князем Альберто.
— Я хочу показать вам парк.
— Мы только что говорили о нем. Как это необыкновенно, что князь хочет завезти сюда диких животных!
— Полагаю, в этом нет необходимости. Но парк действительно прекрасен. Думаю, он вам понравится.
Он вывел Алину через одну из открытых застекленных дверей прямо в парк, большая часть которого была иллюминирована. Огни горели под деревьями — елями и кипарисами, а также на статуях. Струи фонтанов искрились светом, так как на дне были установлены лампы.
— Изумительно! — воскликнула Алина, хлопнув в ладошки.
— Изумительно! — эхом отозвался князь, глядя на нее. Она спустилась на несколько ступенек вниз и подошла к одному из фонтанов, богато украшенному скульптурами; вода лилась из рога изобилия, который держал Купидон.
— В глубине парка есть еще один, более красивый фонтан, — сказал Альберто.
Они отошли чуть дальше от дворца. Алина стояла, рассматривая искусную работу ваятеля, и вдруг князь обнял ее.
— Нет… нет, пожалуйста! — проговорила она поспешно стараясь высвободиться из его объятий.
Но он еще крепче прижал ее:
— Как я могу устоять, когда вы так неотразимы?
— Мне… мне надо… обратно! — воскликнула Алина испуганно.
Они зашли в глубь парка. Кроны деревьев почти полностью закрывали их.
— Вы возбуждаете меня! — сказал князь. — И я хочу возбуждать вас. Или вы действительно ледышка, как большинство англичанок, или я разожгу в вашем сердце пламя!
— Я… я… ледышка! — вскричала Алина.
Она пыталась сбросить его руки, но тщетно. Он был намного выше ее и очень сильный.
— Я хочу тебя, Алина! — сказал он страстно. — Я научу тебя любви, любви огненной, страстной, итальянской. Она не имеет ничего общего с этими детскими бреднями, которые англичане зовут любовью!
Его лицо было рядом, и она, зная, что вот сейчас он ее поцелует, вскрикнула, пытаясь вырваться из его объятий.
— Нет… нет! Как вы… можете вести себя подобным образом? Ведь… мы только что познакомились!
— Я знал тебя миллион лет! Я искал тебя с тех пор, как стал мужчиной, и вот наконец нашел.
Его губы прикоснулись к ее нежной щеке. Алина опять вскрикнула. Он прижал ее крепче. Она поняла, что все усилия тщетны и она не сумеет вырваться. Но тут совершенно неожиданно раздались слова, произнесенные протяжно:
— Мне кажется, леди Лэнгли, сейчас наш танец.
На мгновение Алина и князь замерли. А затем, когда он разжал руки, Алина вырвалась и подбежала к лорду Тевертону, который стоял за кипарисами.
— Мне… мне жаль, я, кажется… забыла, — проговорила она, слегка заикаясь.
— Тогда вернемся в зал, — предложил Тевертон.
— Д-да… конечно.
Даже не взглянув в сторону князя, который, она знала, стоит возле статуи, Алина пошла впереди Тевертона. Она молчала, пока они не вышли из-под деревьев на освещенное место, и только тогда, когда ей показалось, что их никто не услышит, сказала:
— Спасибо… спасибо! Я была… так напугана и… не знала что делать.
— Наверняка вы знали, что совершаете ошибку, отправляясь в парк одна с мужчиной, — ответил Тевертон едко
— Я… я не думала об этом. Я… я рассматривала… фонтаны, а потом…
Она замолчала. Ей вдруг пришло в голову, что она вовсе не обязана отчитываться перед Тевертоном, а тем более оправдываться. Он тоже не говорил ничего. Молча они подошли ко дворцу. Вместо того чтобы войти в зал через террасу, он повел ее через галерею. Когда они вошли в нее, то оказались в темноте. Алина, расстроенная и растерянная, приостановилась, ожидая, пока Тевертон откроет дверь. Вдруг он неожиданно произнес:
— Постарайтесь вести себя более достойно до нашего отъезда!
Тон его был желчным. Алина посмотрела на него, ошеломленная.
Он взял ее за подбородок:
— И если у вас такая тяга к поцелуям, то почему не выбрать кого-нибудь из соотечественников?
Прежде чем она поняла, о чем он говорит, его губы прикоснулись к ее губам. Она не могла поверить происходящему, он открыл дверь и вошел в зал. А она так и осталась стоять, потрясенная, в галерее.
