— В самом деле? А мне кажется, что должен. Под этим простым платьем, как я подозреваю, можно найти весьма лакомый кусочек. — Его губы придвинулись к самому ее уху, и она почувствовала тепло его дыхания. Она пыталась высвободиться, но тщетно. — Давай освободим твои волосы от этих тряпок, которыми ты их связала.
— Нет! — Она подняла на него глаза, задохнувшись от его наглости, и бросила ему в лицо самые страшные слова, какие только могла придумать: — Вы человек без чести!
На мгновение он окаменел, и она с ужасом ожидала, какой ответ последует на ее выпад. Но, к ее крайнему изумлению, он отстранился от нее и отступил на шаг. В течение нескольких долгих мгновений они не отрывали друг от друга глаз. В ее глазах вспыхивали золотые искры живых противоборствующих чувств; его дымчато-серые глаза оставались непроницаемыми. И все-таки она знала, что в душе у него бушует буря; она знала это по тому, как он стоял и смотрел на нее. Потом он горько улыбнулся:
— Я бы хотел, чтобы все случившееся осталось между нами. Других не стоит в это посвящать.
— Что?.. — Лиллиана недоверчиво взглянула на него.
— Леди Лиллиане незачем знать об этом, — жестко пояснил он.
— Сейчас уже несколько поздно думать о вашей суженой вы не считаете? — насмешливо спросила она.
— Если ей рассказать, это только огорчит ее, — нахмурившись пояснил он.
— И может быть, даст ей основание прекратить этот фарс в который вы превратили ее замужество? — не удержалась она от колкого замечания.
Тут он улыбнулся.
— Этого можешь не опасаться. Бракосочетание состоится во что бы то ни стало. — Лицо у него стало более серьезным. — Хотя я без всякого восторга предвкушаю, что твоя засидевшаяся в девах госпожа окажется в моей постели, она тем не менее будет моей женой. Ты, конечно, можешь рассказать ей, как мы тут с тобой забавлялись, — и тем только осложнишь ее супружескую жизнь с самого начала. Но ты окажешь ей лучшую услугу, если промолчишь… Кто знает? — добавил он. — Пройдет время, и ты, может быть, отнесешься ко мне более благосклонно.
— Никогда! — выкрикнула она с ненавистью. — А теперь отпустите меня.
Он наконец шагнул в сторону, и она осторожно двинулась к двери. Платье у нее было мокрым — там, где он прижимался к ней; платок распустился и съехал набок. Когда она проходила мимо него, смущенно прижимая руки к мокрому лифу платья, он на прощанье слегка дернул ее за свисающий конец платка.
Ее волосы как будто того и ждали, чтобы свободно упасть на плечи пышной завесой каштаново-бронзового цвета, доходившей до талии.
При этом зрелище он оцепенел. Но пока он взирал на ослепительный каскад, обрамляющий ее бледное лицо, Лиллиана не колебалась. В мгновение ока она распахнула дверь и вылетела в коридор.
Он подошел к двери, чтобы посмотреть ей вслед, но она уже бежала по каменной лестнице вниз, и услышал он только эхо от ее быстрых шагов.
Она уже достаточно долго оттягивала свой выход к вечернему застолью. С того момента, как Лиллиана укрылась в безопасных стенах своей комнаты, гнев ее только нарастал. Этот сэр Корбетт оказался еще хуже, чем она воображала! Он самонадеянный и совершенно бессердечный наглец. Он хочет получить Оррик, а не ее.
Впрочем, нет, поправила она себя. Он хотел бы заполучить ее, как, вероятно, любую хорошенькую служанку, которая попадется ему на пути. Но не леди Лиллиану Оррик.
Она так и кипела от раздражения, втыкая тонкую деревянную шпильку в плетеный убор, который удерживал на месте пышные пряди ее каштановых волос, кольцами уложенных вокруг головы. Она не получила никакого удовольствия от своего собственного купания в ванне, почти не ощутив прикосновения теплой воды с ароматом роз. Одна только мысль занимала ее: как бы поставить на место этого дикаря. Он-то полагал, что его ждет встреча с невестой — костлявой старой девой, унылой и непривлекательной, если не считать весьма привлекательного приданого — замка с угодьями. Что ж, она предвкушала удовольствие от того, какой сюрприз ему преподнесет.
Она решила надеть самое великолепное из своих платьев на эту встречу — их первую настоящую встречу. В конце концов, размышляла она со злобной язвительностью, для невесты вполне естественно желание произвести впечатление на будущего супруга. Но теперь, когда пришла пора спуститься в парадную залу, она заколебалась.
Она нервно провела руками по юбке, разглаживая воображаемую складку; затем пригладила прическу.
В платье из дорогой парчи она выглядела изысканной и значительной. Шелк цвета морской волны почти сплошь был расшит узорами из золотых нитей, и искусно сплетенная золотая тесьма окаймляла вырез и плотно перехваченные шнуровкой рукава. Светло-коричневый шелковый пояс, также расшитый золотом, подчеркивал ее тонкую талию; он заканчивался двумя длинными кистями, свободно спадавшими почти до пола. Удовлетворенная своим видом, она еще раз перебрала в памяти все грехи, в которых собиралась уличить претендента на ее руку, чтобы избавиться от этого немыслимого замужества.
У нее оставалась единственная надежда: надо было убедить отца, что сэр Корбетт Колчестерский не станет достойным хозяином Оррика. Ей следовало доказать, что этот человек зауряден и груб. Что он корыстолюбив и жаден и, скорее всего, доведет Оррик до разорения.
Она глубоко вздохнула и слегка приободрилась. Отец должен согласиться с ее доводами, если только у него будет возможность их обдумать. Значит, надо постараться дать ему такую возможность.
Еще не спустившись в залу, едва ступив на галерею, Лиллиана почувствовала что-то новое в общем настроении. Веселый гомон предыдущих вечеров, наполнявший замок со времени прибытия многочисленных гостей, сменился более приглушенным гулом. Люди тихо переговаривались, то и дело поглядывая на хозяйский стол. Когда Лиллиана спустилась до нижней ступени каменной лестницы, ей сразу стало ясно, в чем дело: во главе стола сидели рядом ее отец и сэр Корбетт, разглядывая многолюдное общество.
Она не ошибалась: собравшиеся в зале действительно притихли еще до ее прихода; но безмолвие, воцарившееся при ее появлении, и ничем не нарушаемое, пока она проходила через лабиринт столов, было поистине ошеломляющим. Волна безмолвия катилась впереди нее и поэтому к тому моменту, когда она достигла возвышения, где сидела за трапезой ее семья, тишина в зале стояла полнейшая. Впору было подумать, что даже собаки, бродившие в поисках случайно упавшей косточки или кусочка сала, почувствовали возникшее напряжение и забились в уголки по дальше.
Конечно, Лиллиану не могло не порадовать впечатление, которое она произвела: ведь именно на это она и рассчитывала. Но, с другой стороны, она почувствовала себя неловко из-за того, что стала частью какого-то зрелища. Каждый присутствующий, затаив дыхание, ожидал церемонии представления помолвленной пары. Каждому хотелось увидеть, как послушная дочь лорда Бартона поведет себя с рыцарем из враждебной семьи, которому отец отдает ее в жены.
