— Ваш отец предпочел бы более представительное правительство — весьма передовой образ мышления для человека его сана. Большинство крупных землевладельцев были бы возмущены и протестовали бы против необходимости отказаться от своих феодальных привилегий.
— Он понимал, что так лучше для будущего нашей страны.
— Великодушный человек.
Лицо ее смягчилось:
— Как и вы, Хью-сан. Во всех замечательных смыслах.
— Благодарю вас. Ваше великодушие мне тоже приятно. Но помните — вы мне платите. Я небескорыстен.
— А почему бы мне не платить за ваши услуги? — Она отложила мечи в сторону, поскольку шум наверху стих. — Хотя если вы посчитаете, что вам хорошо платят, не могу ли я быть более требовательной?
Он усмехнулся:
— А это возможно?
— Не знаю. — Ее голос стал низким и страстным. — Скажите сами.
Он потянулся, демонстрируя замечательные выпуклые мускулы и откровенные мужские стати.
— Я охотно послужу вам и в качестве племенного жеребца, принцесса, но мои минимальные требования — немного еды и возможность выспаться.
— Конечно, конечно. Вот увидите, я согласна и на то и на другое. — Она склонилась в низком поклоне.
Он поднял руку, отменяя ее позу «положение обязывает».
— Речь не о том, чтобы вы были со мной покорной. Это ясно?
Она приняла послушную позу:
— Да, сэр. Я понимаю.
— И не прикидывайтесь скромницей, — сказал он, нахмурясь. — Это не ваш тип.
— А какой у меня тип? — Глаза ее весело блеснули.
— Самолюбивая, непокорная, упрямая, ну и любите приказывать, а главное… — он подмигнул, — слаще меда.
Она подбоченилась и тоже шутливо подмигнула, и ее ресницы кокетливо затрепетали.
— Как я сладка, капитан Драммонд?
Он прищурился:
— Сколько вам лет, черт побери?
С распущенными волосами и порозовевшими щеками она вдруг показалась ему совсем юной. Ему хотелось надеяться, что этой ночью он имел дело не с пятнадцатилетней.
— Мне двадцать два, по вашему счету — двадцать один.
— Замужем? — Наверное, об этом стоило спросить раньше.
— Это теперь имеет значение?
— Вопрос, конечно, запоздалый.
— Незамужем.
Потрясен он не был, но все же удивился. Японцы рано вступают в брак, особенно те, что принадлежат к известным семьям, где, по традиции, принято заключать брачные союзы с другими влиятельными семьями.
— Это необычно, да? Не быть замужем в вашем возрасте…
— Отец предоставил мне свободу выбора, но никто пока не сделал мне предложения.
— У вас, разумеется, были любовники. — Она не была ни девственна, ни стыдлива.
— У каждой знатной дамы есть любовники, Хью-сан. Как иначе могли бы мы испытать восторги любви?
— Некоторые женщины ждут, пока не вступят в брак.
Она смотрела на него удивленно, потому что его голос прозвучал холодно и резко.
— Считаете, мне следовало подождать?
— Нет, конечно, нет. Я говорю вообще.
— А вы женаты?
— Нет, — последовал краткий ответ.
— А-а.
Он нахмурился:
— Что это значит, черт побери?
— Ничего. — Лицо ее превратилось в вежливую маску. — Я с нетерпением жду того момента, когда окажусь в вашем обществе на борту корабля, Хью-сан. Более любезного капитана найти невозможно.
Интересно, стала бы она спать с любым капитаном, который обеспечил бы ей проезд? Эта внезапная мысль встревожила его не на шутку.
— Не стала бы, Хью-сан. — Она понимающе улыбнулась. — Я сплю только с теми мужчинами, которые мне интересны.
— Но я же ничего не сказал.
— В бусидо учат изучать выражение лица противника, чтобы уцелеть. Через секунду он делает то, о чем подумал.
Не освоивший в полной мере искусство боя, Хью изучал технику и отрабатывал навыки, но наверняка упустил бусидо.
— Прошу прощения. Не хотел вас обидеть.
— Я не обиделась. Я делаю то, что хочу, Хью-сан. Как и вы.
Ее слова мгновенно вызвали у него раздражение. Встретить женщину — не гейшу, обученную искусству обольщения, — красивую, утонченную, разумную, которая смотрит на секс так же, как он, не испытывая к нему никаких чувств…
— Ценю вашу откровенность, — произнес он, хотя вовсе не был в этом уверен. Впрочем, если подумать, стоило бы оценить. Со времен войны его девиз: «Никаких сантиментов, никаких уз». — А вы уверены, что ваш брат все еще в Париже? — неожиданно спросил он, предпочтя сменить тему разговора.
— До недавнего времени мы регулярно получали от него письма, — ответила она, поняв, почему он сменил тему. — Думаю, теперь до него уже дошли сообщения о разгроме северного союза. У него есть друзья в посольстве во Франции.
— А вы не думаете, что он может сейчас возвращаться сюда?
Она покачала головой.
— Он уехал из-за любви к женщине, на которой не смог бы жениться, останься он здесь. Она «эта» — из касты, которая не подходит благородному человеку. Теперь у них сын. Брат их не оставит. — Она грустно улыбнулась своим воспоминаниям. — И он знает, что я могу сама о себе позаботиться. Когда мне было десять лет, я одерживала над ним верх в игре с мечами.
— Если он не захочет покинуть свою семью, почему вы думаете, что он вернется с вами?
— Он законный правитель Отари. Это его долг, — твердо сказала Тама. — Как бы то ни было, кастовая система скоро будет искоренена, и его жена сможет занять свое место рядом с ним. Как и другие опальные правители, со временем мы получим прощение. Но послушайте, Хью-сан, нам нужно двигаться, — сказала она, вставая на ноги.
Вытянув руку, он схватил ее за лодыжку и уронил, а потом перекатился через нее. Спокойно и фамильярно.
— Торопиться незачем, — пробормотал он, легко целуя ее в щеку и устраиваясь между ног. — Все равно придется дождаться темноты.
— Нет, не придется, — возразила она, толкая его в грудь. — Они не ждут, что мы пойдем днем. Выиграем время.
Не обращая внимания на ее старания столкнуть его, он кивнул:
— Мы пойдем под покровом ночи. Это преимущество посерьезней.
— Тогда идите ночью, а я встречу вас в Осаке.
— Как вы намерены это сделать, если я не дам вам встать?
— Ах вот как? — Ударив рукой в кадык, она застала его врасплох и легко вывернулась из-под него.
Но прежде чем она успела стать на колени, его пальцы цепко сомкнулись вокруг ее запястья.
— Может быть, найдем компромисс? — шепнул он. Она выкручивалась, стараясь высвободить руку, но он держал ее железной хваткой.
Она вспыхнула:
— Я не хочу.
— Это неправильный ответ.
— Тогда да.
— Если хотите, чтобы я доставил вас во Францию, вам действительно придется меня слушаться. — Хотя его и восхитила ее безрассудная прыть, он-то выжил, занимаясь опасным делом и профессией в течение многих лет, потому, что никогда не рисковал без особой надобности.
