Пока Аквази напряженно раздумывал, улицы наполнялись людьми, с неохотой уступавшими дорогу каретам плантаторов, которые, конечно, приказывали отвозить себя прямо к их местам для сиденья. Одна из этих карет неплохо подошла бы.
Аквази надеялся, что кучера поставят их на краю площади, но был разочарован. Солдаты, которые помимо своих прямых обязанностей, еще и указывали зрителям их места, приказали кучерам освободить непосредственное окружение площади. Затем в поле его зрения появилось необычное транспортное средство — Аквази с удивлением наблюдал за прибытием паланкина, который несли четверо крепких рабов. Человеком, который с трудом вышел наружу, оказался Холлистер — и он тут же начал ругать солдат за то, что те приказали его рабам отнести носилки в сторону.
Аквази не разбирал его слов, но хорошо мог себе их представить. Явный инвалид — Аквази ухмыльнулся при воспоминании о том, что с ним случилось, — хотел, чтобы его средство передвижения оставалось поблизости, если это мероприятие покажется ему слишком затянувшимся. После коротких переговоров рабам разрешили поставить носилки в начале узкой боковой улицы в непосредственной близости к хозяину. Четверо рабов тут же растянулись в тени. К церемонии у них явно не было никакого интереса, но никто вокруг не удивился бы, если кто-то из них залез бы на крышу паланкина и с этой позиции наблюдал бы за происходящим. Аквази осмотрел деревянный каркас носилок. Больше чем одного человека его сложения он не выдержит, но под ним одним вряд ли сломается. Аквази медленно крался к рабам.
Маану чувствовала, что совсем выбилась из сил. Она уже несколько недель пряталась в окрестностях Каскарилла Гардене, так же, как и Аквази. Адвеа снабжала свою дочь пищей и рассказывала ей деревенские сплетни, однако об Аквази она ничего не знала. Маану также не говорила о нем, хотя с удовольствием обсудила бы е кем-нибудь вопрос о том, что заставило ее супруга держаться вблизи белых людей. Она была готова последовать за любимым мужем в изгнание, но Аквази, в первые же дни, дважды весьма грубо дал ей от ворот поворот. Она должна была идти назад в Нэнни-Таун и ждать. Маану в страхе и неуверенности осталась в горах, после того как он злобно запретил ей следовать за ним дальше. Однако что бы это дало, если бы она осталась ожидать в Нэнни-Тауне? Королева изгнала Аквази — неужели он действительно надеялся, что она однажды отменит свой приказ?
Маану не могла поверить в это, но прежде всего она не могла сидеть без дела. Она достаточно долго ждала Аквази, но ей удавалось сблизиться с ним лишь тогда, когда она навязывалась ему. Маану сама презирала себя за это, однако стоило ей лишь увидеть Аквази, она забывала всю свою гордость. Она видела в нем сильного красивого мужчину, которого хотела обнимать и чувствовать, — однако она также видела в нем глубоко обиженного маленького мальчика, которому ничего не нужно было так, как утешение. С тех пор, как Дуга тогда отослали в Англию, Аквази остался один — он больше не допускал никакой близости, никаких объятий и любви, как бы ни заботилась о нем Адвеа. Лишь Маану, тогда еще маленькую и пугливую, как котенок, он иногда терпел. Разрываемая сочувствием к нему, девочка по ночам пробиралась в хижину, место в которой предоставили Аквази. Взрослые полевые рабочие, с которыми он делил хижину, уже устало спали, но мальчик плакал и жаловался целыми ночами. Тогда Маану тихонько ложилась рядом с ним и разделяла его боль, иногда он разрешал ей обнимать себя. Все это, однако, оставалось тайной. К утру она исчезала, а мальчик делал вид, будто никогда не видел ее.
Маану была уверена, что это со временем изменится. Незадолго до того, как белый хозяин в первый раз позвал ее принести ему напиток на ночь, Аквази сам обнял ее и притянул к себе. Вполне невинные объятия, она ведь была еще ребенком. Но это могло стать началом... Если бы Элиас Фортнэм не овладел девочкой, лишив ее девственности. Маану не знала, подозревал ли Аквази об этом или, может быть, даже твердо знал. Однако, когда несколько лет назад этот кошмар для нее закончился, она больше к Аквази не приходила. Тогда она уже начала видеть в нем мужчину. Сильного мужчину, который мог бы даже защитить ее. Все мечты Маану включали в себя их совместное бегство. Но для него она так и не стала желанной женщиной, он никогда не воспринимал ее так, как Нору Фортнэм.
Маану, однако, так легко не сдавалась. Она уже сейчас была готова забыть прошлое. Нора была для Аквази бесповоротно потеряна. Но она, Маану, будет с ним. И ему придется с этим смириться. Как он смирился с существованием Дуга.
Таким образом, Маану снова вышла на след. Она последовала за Аквази в Каскарилла Гардене и терпела адские муки, когда он подстерегал Нору на пляже и наблюдал за Дугом во время его поездок в Нэнни-Таун. Не раз она спрашивала себя, что сделала бы, если бы Аквази вознамерился выстрелить в него. У него было оружие: Маану смутно припоминала, что у Аквази был с собой пистолет Дуга, который она видела у него еще в Нэнни-Тауне. Может быть, позже его заставили сдать пистолет, а может быть, и нет. Но она была исполнена решимости не позволить этому делу дойти до крайности. Нельзя было давать Аквази возможности для дальнейших убийств! Никто не стал бы его преследовать, если бы он оставался незаметным. Он мог бы жить с Маану в горах — или где-нибудь в другой части острова. Если бы только он внял голосу разума!
Маану почувствовала громадное облегчение, когда заметила, что Аквази оставил в покое Дуга и также не делает попыток приблизиться к Норе, за исключением наблюдения за ней на пляже. Может быть, когда-нибудь все это закончится само по себе.
Но что ее муж собирался делать здесь, в Спэниш-Тауне, во время подписания договора?
Маану незаметно наблюдала за Аквази, несмотря на то что до смерти боялась находиться здесь, среди людей. Она распустила плотные косички и обрезала волосы. По ее длинным гладким волосам ее, скорее всего, узнали бы, потому что так она носила их раньше. Но, конечно, кто-нибудь мог узнать ее по лицу — за это время Нора несколько раз бывала в Кингстоне и в Спэниш-Тауне. Маану могла лишь надеяться на то, что вряд ли кто-то из белых людей когда-либо всматривался в лица рабов.
Между тем люди уже вовсю толпились на улицах, и Маану было нелегко преследовать Аквази. Тот как раз беседовал с несколькими крепкими чернокожими мужчинами на краю площади. Эти четверо охраняли какое-то странное транспортное средство — своего рода носилки с крышей. В то время как Маану еще удивленно рассматривала это сооружение, спрашивая себя, почему Аквази им интересуется, какая-то повозка чуть не переехала ей ноги.
