Я охренел совсем ночью орать? Нет, это вы, сука, придурки, прихуели! Наворотили делов, а потом, давайте, ввязывайте всех в одну реку! Я зря ничего не говорю, но вы оба бараны! Чего, значит, я прав? Что, шалить не будешь? Ну, сеструха, молодец! Ты меня поняла? Как отоспишься, позвони! И тогда будем решать, куда тебя задуло. Всё, не прощаюсь!
Лизе стало не по себе, когда Космос резко бросил трубку, а после, еле скрывая недовольство, бросился на подушки. Почувствовав небольшую боль в животе, но, не обращая на этот факт должного внимания, Лиза неспешно опустилась на кровать вслед за мужем, беря за руку, которую обхватила ладонями.
— Кос, не метай молнии своими красивыми глазами, — Лизе не хочется мысленно погружаться в воспоминания двухлетней давности, но она вынуждена напомнить о них Космосу, — если бы не наполеоновские планы Пчёлы и Софы, то восседать бы мне в Ленинграде. Перебирать бумажки в жилищном комитете, пыхтя от злости!
— Да поехал бы я за тобой, не ясно было?
— Признайся, что тебе помогали друзья! Очень сильно помогали!
— Как ты не видишь, умница, — для Космоса очевидно, что он бы никогда не оставил Лизу, — план по примирению — херня полная, если все лбами бьются, как дятлы клювами!
— Иначе бы я имела риск нормально окончить институт, — Лиза прекрасно осознавала свою грядущую ответственность, но очень сильно её ждала, — а, Космос?
— Есть дела важнее, — Кос смягчился, когда Лиза наконец-то стала говорить о себе, — веришь мне?
— Верю…
Лиза недолго размышляла, как обижена Софа, и каких неприятных слов заслуживает Пчёла. Ведь Космос не ошибался, когда твердил ей о том, кто всегда будет дня них важнее, чем весь остальной мир, взятый в одной связке…
Комментарий к 91-й. О чём молчат звёзды
Замечательный арт с Витей/Софой от Camomille:
https://vk.com/photo-171666652_457239410
Космос и Лиза в лучшие годы:
https://vk.com/wall-171666652_767
OST:
— Баста — Сансара (инструментал из «Союза Спасения», 2019)
— Дмитрий Емельянов — Прогулки по воде (кавер знаменитого хита)
Вторая половина октября 1991-го
Ариадна спешила к родителям, как на лесной пожар, желая скорее с ними познакомиться. Она устала пинаться миниатюрными пятками в замкнутом пространстве, а обмануть ожидания суетливых акушеров, родившись немного раньше, считалось делом безотлагательным. Ведь мама зачем-то перенервничала, отвечая на ночные телефонные звонки, а проучить папу, который рассказывал всем и каждому мудрость про самурайского сына, хотелось в кратчайшие сроки. Будет ему сюрприз. Приятный во всех отношениях!
И такой огромный и, казалось бы, суровый молодой мужчина, обомлел, когда увидел, что с рук жены на него смотрит крошечная синеглазая странница. С ней хотелось немедленно познакомиться, жалея, что осознанная речь у детей появляется далеко не сразу, и даже не через год. Появление дочери Холмогоровых стало настоящим праздником среди осени, неприветливой и моросящей.
Ариадна! Похожая на детские фотографии Космоса до смешного; забавный воробушек. Но золотоволосая, как Лиза, и такая же славная. Своя!..
— Три триста, пятьдесят два сантиметра! Самая лучшая на свете девчонка, бать! — радостные вопли Космоса в телефонной трубке совсем не учитывали, что везде воцарился поздний вечер, но он прекрасно помнил, что отец не сомкнёт глаз, пока не удостоверится, что страхи за Лизу и внучку совершенно напрасны. — И у нас всё хорошо! Порядок в танковых войсках!
Провода обрывались и в Санкт-Петербурге, где новости о племяннице ловила Ёлка, и в разных точках Москвы. Космос не выяснял, как люди узнавали, что у них родилась дочка, но после волнительного дня, он почти не различал обилия голосов. Придя в себя утром восемнадцатого, и, прихватив розовые розы для Лизы, он мчал поскрипывающий «Линкольн» в сторону роддома на проспекте Калинина. В «Курс-Инвесте» на несколько дней позабыли, как выглядит зам по внешним связям, а Фил и Саша шутили, что на свет появилась первая «дочь полка». Это событие заставило отложить в пыльный ящик другие перипетии, знание которых ещё долго не затронет самую младшую из Холмогоровых.
Космос не испытывал мук молодых отцов, выкрикивающих женские имена, в надежде, что задерганное лицо любимой роженицы покажется в окошке. Лиза расположилась в отдельной палате на солнечной стороне, где Кос готов был поселиться, подкупая всех на свете докторов и нянечек. Впрочем, даже если бы его не допустили в жене и дочери, то он бы полез для свидания по карнизу, как бывалый разбойник; в упрямости Холмогорова никто не знал сомнений.
Лиза, в свою очередь, не была разлучена с Арей, которую забирали из палаты исключительно ради процедур. В эти моменты достойная дочь неугомонных родителей нередко надрывала горло, утихая, когда снова оказывалась рядом с мамой. Лиза, не любившая лить слёзы без повода, готова была расплакаться, когда малютка, не представляя, зачем её уносят, жалобно хныкала. Но вскоре Ариадну возвращали, а Лиза призывала себя к порядку. Холмогорова научится не показывать слабости, не желая расстроить того, кто полностью от неё зависит, но, видя, как дочь привязывается к ней, была абсолютна безмятежна. Муки четырнадцати часов стоили того, чтобы увидеть, как Арька медленно двигает пальчиками на руках, тонкими и хрупкими. Куколка…
Собственная дочь; красивая, как игрушечный карапуз с витрины, но главное, что здоровая и крепкая, как бы не говорили врачи, что мать и дитя могли и подождать до сороковой недели. Но никто не жалел, что медицинские прогнозы с треском развалились. Лиза вдыхала долгожданный свободный воздух, не замечая горечи стерильных запахов, а рядом мерно посапывала её девочка. За Арей хотелось наблюдать, угадывая, на кого же все-таки она похожа. На Космоса, на неё или на трогательного ежонка из старого мультфильма?
Аря, Аречка, Арюша…
Ариадна Космосовна Холмогорова, появившаяся на свет семнадцатого октября тысяча девятьсот девяносто первого года. Она — олицетворение любви, грандиозное и яркое. Весеннее солнце, которого так не хватает осенью, ласковое и нежное. Лиза могла долго сравнивать, не обосновывая причины безотчетного обожания, возникшего с первого мига встречи. Чужие дети капризные и сморщенные, непрерывно кричат и не даются на руки, а Аря хорошенькая и смирная. Она уже всё понимает. Могло ли быть иначе?!
Арька!..
Космос думал, что имя, выбранное для дочери, полностью с нею сочеталось. Её не следует называть Адой, как ушедшую Аду Борисовну, которая всегда вызывала сравнение с зимней вьюгой. Космос ни в чём не мог упрекнуть родительницу, но Арька совсем иная! Солнечный зайчик, которого обречены любить все, кто однажды её увидел. Светлая и непосредственная, а маленькое лицо с пухлыми щёчками, выпирающими из-под кружевного чепца, заставляет забыть, что вокруг существуют иные дела. Не для них время.
