— Знаете, мистер Уэлсли, подчас я совершенно вас не понимаю.
Удивленный и заинтригованный этой неожиданной репликой, Майлз склонил голову.
— Что же во мне такого непонятного?
— Никак не возьму в толк, с какой стати вы растрачиваете на меня свои чары? Разве вы еще не уяснили себе, что я не испытываю к вам ни малейшего интереса? Почему бы вам не уделить больше внимания моим сестрам? Уверена, что они оценят ваши усилия по заслугам.
Улыбка на лице Майлза увяла, и ему, чтобы восстановить самообладание, пришлось отвернуться и подхватить с подноса проходившего мимо слуги два бокала с шампанским.
— Может быть, вы скажете мне, наконец, что с вами происходит? — ровным голосом осведомился он, вручая собеседнице бокал с шипучим напитком.
— Что-что?
— Вы отлично слышали, что я сказал. Я хочу знать, отчего вы все время дерзите мне?
— Забавно! Вы считаете, что со мной что-то не так, только потому, что я не превозношу до небес ваши достоинства?
— Я вовсе не это имел в виду. Мне непонятна ваша враждебность по отношению ко мне. Интересно, вы со всеми мужчинами обходитесь подобным образом — или терпеть не можете меня лично?
Не задумываясь, Виктория выпалила:
— Лично вас. Вы удовлетворены?
Откровенность девушки сразила Майлза. Минуту он гадал, как расценивать ее слова — то ли посчитать их для себя оскорбительными, то ли принять как проявление искренности и прямоты ее характера.
— По крайней мере, вы не лукавите, — выдавил он наконец. — Тем не менее я все равно не могу взять в толк, почему моя скромная персона вызывает у вас такую сильную неприязнь?
Виктория сделала глоток шампанского и в упор глянула на Майлза.
— По-моему, причина этого ясна как день. Вы, прикрываясь приглашением моего отца, как обыкновенный жулик проникли на нашу конюшню, высмотрели все, что вам было надо, а после этого имели еще дерзость критиковать наших лошадей и порядки на нашей ферме!
— Не говоря уже о том, что я имел дерзость прикоснуться к неприступной особе Виктории Пемброк, — вставил Майлз.
Взгляд Виктории на мгновение лишился непреклонности и даже скользнул куда-то в сторону.
— Я была бы вам крайне признательна, если бы вы впредь не напоминали мне об этом неприятном случае, — пробормотала она.
Майлз допил шампанское, поставил бокал на небольшой столик в углу и сказал:
— Прошу простить мои многочисленные прегрешения, миледи. Я не обеспокою вас вновь.
Он отвесил собеседнице сдержанный поклон и, не оглядываясь, двинулся прочь. К большому своему удивлению, Виктория вдруг осознала, что разочарована, если не сказать — раздосадована.
— Кажется, ты собирался потанцевать с леди? — сказал Алекс, когда Майлз снова оказался с ним рядом. Хотя Шоу не слышал, о чем разговаривали Майлз с Викторией, он видел, как на протяжении разговора менялись лица собеседников. Здесь и дурак догадался бы — разговор складывался совсем не так, как было задумано Майлзом.
— Не хочет она танцевать, — коротко сообщил Уэлсли.
— Не воспринимай это как личный выпад, Уэлсли. Виктория Пемброк принципиально не танцует.
— Как прикажешь это понимать — в прямом смысле или в переносном?
— И в том, и в другом. — Шоу не выдержал и расплылся в улыбке. — Ты только взгляни, Майлз! Похоже, особа, которую мы обсуждаем, вступила в перепалку со своей мачехой.
Майлз оглянулся и увидел леди Фиону, которая давала своей падчерице какие-то наставления. Хотя женщины, чтобы не привлекать к себе внимания, старались говорить тихо, выражение на их лицах свидетельствовало, что разговор у них складывается непростой.
— По-моему, леди Фиона дает Виктории выволочку за то, что она отказалась с тобой танцевать.
Майлз с минуту наблюдал за женщинами, потом покачал головой.
— Твое предположение, конечно, льстит моему самолюбию, но я сильно сомневаюсь, что предмет, который они обсуждают, имеет ко мне хотя бы поверхностное отношение.
— Ты не прав, — возразил Алекс. — До того как ты затеял разговор с Викторией, Фиона улыбалась как заведенная.
— Какое имеет для нее значение, согласилась Виктория танцевать со мной или нет?
Алекс с удивлением воззрился на приятеля.
— Да брось ты, Уэлсли, разыгрывать из себя святую невинность! Всякий знает, что ты у нас женишок хоть куда. Ты красив, богат, происходишь из родовитого семейства, а земли твой бабушки граничат с владениями Пемброков. Ясное дело, что в мыслях Фиона уже предназначила тебе руку одной из дочек.
— Но Виктория не ее дочь, — резонно заметил Майлз.
— Она ее падчерица, стало быть, тоже ей родня, — сказал Алекс. — К тому же все в округе знают, что Фиона чудесно относится к Виктории. Другими словами, если Фиона поймет, что выдать за тебя одну из своих дочерей ей не удастся, она займется устройством Виктории.
Майлз снова посмотрел на Фиону и Викторию, пожал плечами и произнес:
— Теперь уже ничего не поделаешь. Я пригласил даму на танец, она мне отказала, и я не собираюсь просить ее об этом вновь.
— Именно это Фиона сейчас и втолковывает своей падчерице.
Мужчины еще некоторое время болтали на разные темы, после чего Алекс удалился, и Майлз остался один. Он прогулялся по залу, выпил еще один бокал шампанского, а затем направился к Каролине Пемброк.
— Не желаете ли потанцевать, миледи? — сказал он, отвешивая девушке безукоризненный поклон. Когда Каролина, в отличие от своей непокорной сестрицы, с радостью приняла его приглашение, он нисколько этому не удивился.
— Я так рада, что вы пригласили меня танцевать, мистер Уэлсли, — сказала девушка, когда они с Майлзом закружились в вальсе. — От нескольких моих приятельниц я слышала, что вы чудесный танцор, и вот теперь имею возможность лично убедиться в том, что они правы.
Майлз почтительно склонил голову.
— Посмотрите-ка только на маму и Тори! Вон они стоят — около пальмы. — Перехватив взгляд леди Фионы, Каролина весело помахала ей рукой. — Ума не приложу, о чем они так долго совещаются? — Майлз проследил за взглядом девушки и убедился, что мачеха и падчерица по-прежнему заняты беседой, которая, судя по их разгоряченным лицам, принимала все более напряженный характер.
— Я тоже не представляю, — пробормотал Майлз. — Может быть, вы хотите, чтобы мы к ним присоединились?
— Нет, только не это! — воскликнула Каролина, устремляя взгляд на молодого человека и награждая его очаровательной улыбкой. — Уж с ними-то я могу поговорить когда угодно. — Хорошо отработанным движением, которое было призвано время от времени напоминать ее кавалеру о том, что она чиста, скромна и непорочна, девушка опустила глаза, томно склонила на плечо Майлзу голову и прошептала: — Я бы с большим Удовольствием протанцевала с вами всю ночь напролет. — Потом она снова вскинула на него глаза и проворковала: — Вы способны танцевать всю ночь напролет, мистер Уэлсли?
