Ознакомительная версия.
Не глядя на Розалин и все еще стараясь не пропустить сверкнувший кончик стрелы среди спелой пшеницы или блеск меча, он настойчиво потребовал:
— Объяснитесь, леди. Что может меня задержать?
Розалин подумала, что пришло время спасаться бегством: когда он узнает, что она имела в виду, то придет в ярость. Тем не менее она твердо ответила:
— Это сделаю я.
Викинг медленно перевел на нее взгляд, в котором отчетливо читалось смущение, быстро сменившееся любопытством.
— Ты собираешься не пустить меня? Но как? Розалин откашлялась для смелости и выпалила:
— Я не скажу тех слов, которые тебя освободят. Похоже, его это не рассердило — наоборот, он даже усмехнулся.
— Значит, ты хочешь оставить меня при себе? Это неожиданное заключение застало ее врасплох. Она сурово прищурилась, ясно давая понять, что не разделяет его игривого настроения.
— По-моему, ты не понял. Все, что мне нужно от тебя. Торн, это ответы на мои вопросы. И постарайся не давать волю рукам. Если ты принимаешь мое предложение, то я тебя больше никогда не потревожу.
— Я не согласен.
Розалин не ожидала такого резкого отказа, и это повергло ее в настоящую панику.
— Почему? — резко спросила она, повысив голос.
— Потому что я тебя хочу.
Эффект этих слов был самый драматический: Розалин почувствовала, что колени ее слабеют и ноги подкашиваются. Она издала какой-то слабый звук, похожий на стон, встретившись с проницательным взглядом голубых глаз. Что же с ней такое творится в конце-то концов?
— И ты меня тоже хочешь, — уверенно добавил он.
— Это… это же ни на что не похоже… я… Что ты себе позволяешь?!
Выражение его лица мгновенно изменилось.
— Ты что же, хочешь держать меня здесь, не утоляя мой голод?
— Не беспокойся, я все предусмотрела. Обернись — сзади тебя корзина, полная еды.
— Я говорю не об этом голоде, миледи, и вы это знаете.
В его голосе звучал неприкрытый гнев. Странно, ее это совсем не испугало — напротив, даже придало храбрости.
— Еду ты получишь, а на большее не рассчитывай, — холодно ответила она. — Я обещаю также предоставить тебе постель на ночь, но не для того, о чем ты думаешь. А твое предложение я не собираюсь обсуждать. Мы совсем не знаем друг друга.
— Я попробовал тебя, и ты мне понравилась. Что еще мне нужно знать о тебе?
По телу Розалин побежали мурашки, и на щеках выступил румянец. Этот варвар выражает свои мысли с поистине первобытной прямотой: видно, чувство такта у него напрочь отсутствует.
— Хорошо, я скажу по-другому, — продолжала она. — Я тебя совсем не знаю и «пробовать» не собираюсь. Это мы больше обсуждать не будем. Ты будешь держать себя в рамках приличия и избавишь меня от домогательств своей персоны или… или ты никогда больше не увидишь свою Валхалу.
— «Моей персоны»?
Мысленно удивляясь, как ей удалось выжать из себя суровый и оскорбленный тон, в то время как она умирала от неловкости и смущения, Розалин пояснила:
— Когда я говорила о «твоей персоне», я имела в виду твое тело.
Он откинул голову и расхохотался, а Розалин залилась краской.
— Хорошо, что вы это упомянули, леди. Так уж и быть, бросаться на вас я не стану. Разрешите мне сейчас уйти, и я отвечу на все ваши вопросы.
Ловко он это придумал! Это было бы для него слишком просто.
— Почему, спрашивается, я должна тебе доверять? Я разрешу только тогда, когда ты выполнишь мои условия.
— А почему я должен верить тебе?
— В данный момент, Торн, я думаю, что нахожусь в более выгодном положении. Я не собираюсь тебя надолго задерживать. Я хочу только полностью удовлетворить свое любопытство.
— А мое любопытство удовлетворишь? Розалин облегченно вздохнула, услышав его вопрос: похоже, на этот раз он имел в виду то же, что и она. Удовлетворить его любопытство? Она сделает это с удовольствием — ей надо как-то загладить перед ним свою вину: она ведь принуждает его сотрудничать с собой.
— Конечно, — ответила она и даже выдавила из себя робкую улыбку. — Что бы ты хотел узнать?
— В каком времени ты живешь?
— В двадцатом веке.
Викинг недоверчиво хмыкнул и оглянулся по сторонам.
— Не очень-то этот век отличается от того, в котором меня последний раз вызывали.
Розалин не стала возражать: она ведь именно на это и надеялась, когда выбрала местом их беседы веселенький лужок. Вместо этого она спросила:
— Когда это было?
— Тот год назывался тысяча семьсот двадцать третий. Мне никогда не нравились эти новые времена, пока… Может, у вас идет война? Тогда я мог бы показать свое искусство.
Странно, что он не задал этот вопрос первым. Розалин задумчиво покачала головой. Ох уж эти викинги! В любой момент готовы обнажить меч. С такими надо быть начеку.
— Боюсь, современные войны не для тебя, Торн, — заметила она. — Оружие, с которым ты мог познакомиться в восемнадцатом столетии, — пистолеты и взрывчатые вещества, — в наши дни значительно усложнилось. — Розалин заметила, что он ее почти не, слушает — возможно, потому, что ему были непонятны слова «пистолеты» и «взрывчатые вещества». Поэтому она добавила:
— Мечами больше не дерутся: в современном сражении никто так близко друг к Другу не подходит. И кроме того, эта страна сейчас находится со всеми в мире.
Слово «мир» викингу определенно не понравилось. На его выразительном лице было написано разочарование.
— И что это за страна, в которую ты меня вызвала?
— Англия.
Викинг ухмыльнулся:
— У англичан мир недолгий. История это подтверждала, поэтому Розалин вынуждена была поправиться:
— Поскольку третья мировая война, возможно, уничтожит все человечество, все государства стараются решать международные вопросы дипломатическим путем, и Англия в том числе.
— У вас была мировая война? И я ее пропустил? Розалин вытаращила на него глаза: он снова был недоволен.
— Тебя бы эта война не позабавила, Торн, да и предыдущая тоже. Забудь об этом — в нашем времени тебе не найти подходящих сражений.
И чтобы переменить тему, Розалин добавила;
— Последний раз тебя вызывали более двух веков назад. С тех пор мир сильно изменился, а в нашем веке перемены происходили особенно стремительно. Одни новшества тебе понравятся, другие — нет. Например, то, что ты хочешь сделать со мной, невозможно без моего на то согласия.
— Невозможно?
— Вот именно. Противозаконно.
Викинг недоверчиво усмехнулся:
— Я сам себе господин, миледи, и не подчиняюсь ничьим законам, кроме того, который утверждает мой меч.
Розалии отрицательно покачала головой:
— Сожалею, но в нашем времени ты не имеешь права так себя вести.
Ознакомительная версия.
