– Черт, – проговорил виконт голосом, дрожащим от гнева, – мне кажется, что она уже давно совершеннолетняя, Клод. И посему вольна решать сама за себя.
– А мне кажется, – отозвался Клод, – что вчера вечером ты получил отказ, Рекс. Ты слишком рано вернулся, чтобы твой визит можно было счесть успешным. Миссис Уинтерс действительно леди. И обстоятельства ее отнюдь не отчаянные. Должно быть, муж оставил ей что-то. И ухажеров у нее хватает. Всем известно, что, с тех пор как поселилась здесь, она отвергла по крайней мере два вполне достойных предложения о вступлении в брак.
– Если она такая уж леди, – проговорил виконт, – и если ты уверен, что она отказала мне, тогда почему, черт возьми, ты так беспокоишься? Хочешь оставить ее для себя?
– Если тебе угодно спешиться, – с угрожающим спокойствием отозвался Клод, – я с удовольствием и без промедления сшибу тебе башку с плеч, Рекс.
– В атом нет необходимости, – мягко возразил виконт. – Я хочу извиниться перед тобой. Глупо говорить тебе такое – именно тебе. Да, она отказала мне. Сразу же. Я даже подумал, что ее пес бросится на меня. Но он, кажется, передумал. Так что вся эта чушь, которую ты нес в качестве владельца поместья, ни к чему.
– Если не считать того, что я чувствую: ты крайне возбужден. С той самой минуты, как мы приехали в Боудли. И потом, это неразумное тет-а-тет сегодня утром в музыкальной гостиной, вызвавшее законные подозрения у Клариссы. Надеюсь, ты с твоей надменностью не откажешься принять всерьез ее “нет”? Предупреждаю: если ты ее скомпрометируешь, навсегда станешь моим врагом.
– Предполагается, что моя душа должна немедленно уйти в пятки? – сказал лорд Роули, бросив гневный взгляд на своего брата.
– Да, – ответил Клод, – это будет не очень удобно – иметь врагом вторую собственную половину. Оставь в покое эту женщину, Рекс. Ты ведь не настолько развратен, что умрешь от воздержания за пару недель. У тебя есть общество Нэта, Идена, мое; для светских развлечений есть наши дамы. И Дафна. Мне кажется, это так чудесно – какое-то время пожить вместе!
– Я буду хорошо себя вести, – пообещал лорд Роули и, не удержавшись, фыркнул. – Но согласись, Клод, она чертовски хороша, хотя и не в моем вкусе, конечно, я не говорю о внешней привлекательности. Она очень добродетельная женщина – посещает больных и стариков, учит детей и прочее, и прочее, не требуя за это никакого вознаграждения. Иначе говоря, прямо святая. Совсем не в моем вкусе.
– Вот и хорошо, – отозвался Клод, хотя сам с трудом удержался, чтобы не фыркнуть в ответ на его тираду. – А теперь давай переменим тему разговора.
– Она умеет обращаться с детьми, – не унимался виконт. – Почему, черт возьми, этот Уинтерс не подарил ей деток? Как ты считаешь? Не думаешь ли, что это был какой-то слабоумный старец? Или худосочный импотент? Если женщина обожает детей, то человек, берущий ее в жены, должен по крайней мере подарить ей ребенка. Будь он жив и появись сейчас передо мной, я бы с трудом удержался, чтобы не заехать ему по физиономии.
С некоторым удивлением и даже тревогой мистер Адамс посмотрел на брата. Наверное, он поступил правильно несколько минут назад, постаравшись переменить тему разговора. Но лорд Роули не выказал никакого интереса ни к одной из тем, предложенных ему, и вскоре они погрузились в молчание.
Она приняла его за Клода, думал виконт. Улыбки предназначались Клоду. Теперь, узнав это, он видел, что никакого заигрывания в ее улыбках не было. И он почувствовал себя дураком. Абсолютным дураком.
И он не испытывал никакой страсти к Кэтрин Уинтерс. Боже, он, наверное, утратил всякое чутье. Она не принесла ему ничего, кроме унижения и разочарования. Он отправился к ней тайком, полагая, что ему удастся сохранить свое посещение в тайне. Тем не менее Нэт и Иден встретили его по возвращении грубоватыми шуточками насчет того, как быстро он управился. Клод понял, куда он ходил. И Кларисса утром сделала свои выводы из того, что он задержался в музыкальной гостиной после ухода Дафны и детей.
И притом ни единого шага к успеху.
Чертова деревня! Как только выезжаешь за границы Лондона, твоя частная жизнь уже тебе не принадлежит.
Одно он знал наверняка. Миссис Кэтрин Уинтерс может быть спокойна – он никогда больше не подвергнет опасности ее добродетель. И покуда живет в Боудли, он будет держаться от нее как можно дальше.
Солнечные лучи, упрямо пробиваясь сквозь занавески, падали на постель. Кэтрин знала, что еще рано, что в комнате зябко, а тепло только под одеялом. Но день обещает быть таким же прекрасным, как и вчерашний. Ясно, что ей больше не уснуть. Она выпростала руку из-под одеяла, но быстро спрятала ее. В последнее время она не очень хорошо спит. И все же Кэтрин решила встать, чтобы отправиться с Тоби на утреннюю прогулку. Позже должны прийти дети, с которыми она занимается чтением.
Когда она одевалась и умывалась, в спальне появился Тоби. Пес радостно помахивал хвостом.
– Можешь не показывать свое нетерпение, – сказала Кэтрин. – Я не собираюсь произносить слово, начинающееся на букву “г”, пока не открою дверь. Иначе будешь крутиться у меня под ногами так, что шагу не дашь ступить.. Потерпи.
Но Тоби, судя по всему, знал букву “г” не хуже, чем слово “гулять”. Его хвост превратился в бешено вертящийся маятник. Он скулил и от нетерпения описывал круги вокруг Кэтрин, то и дело подбегая к двери на лестницу и как бы поторапливая хозяйку. Она засмеялась.
Шагая по деревенской улице, Кэтрин с улыбкой помахала рукой мистеру Хардвику, трактирщику, который подметал мостовую перед дверью своего заведения. Гости, вероятно, пробудут в доме мистера Адамса не больше двух недель, а одна неделя уже почти прошла. Они будут стремиться вернуться в Лондон к началу сезона – виконт Роули и его друзья. Этих светских джентльменов здесь ничто не удерживает. Это правда, миссис Адамс пытается сосватать мисс Хадсон за виконта, но два других джентльмена скорее всего уедут.
Нет, здесь их ничто не удерживает. Если она сможет продержаться еще немного – а ведь больше ничего не остается, верно? – тогда все опять пойдет по-старому и она снова обретет прежнюю безмятежность. И не нужно будет всякий раз опасаться, выходя из дому, что она наткнется на него.
– Нет, Тоби, не сюда! – воскликнула Кэтрин, когда собака уверенно повернула на подъездную дорогу к Боудли.
Обычно она ходила этой дорогой, гуляя под растущими вдоль нее деревьями, пока не станет виден помещичий дом. Никаких осложнений с нарушением частного владения не возникало. Мистеру Адамсу нравилось, что жители деревни свободно чувствуют себя в его парке. Разумеется, существовала молчаливая договоренность, что они не будут слишком приближаться к дому, нарушая уединение господ. Но на этот раз она направилась по узкой тропинке вдоль замшелой стены парка.
