Карета еще не успела выехать за ограду, а Маргарита уже была в гостиной рядом со своей госпожой. Само собой разумеется, что ни один выпад их словесного поединка не миновал ее бдительного слуха.
— Что она имела в виду, сказав «я знаю, кому подать на вас жалобу»?
— Ничего особенного. Просто хотела меня припугнуть.
— На вашем месте я бы ожидала худшего. Она же не человек — змея подколодная, а они очень опасны.
— Я в этом не сомневаюсь, Маргарита, но, помнишь, я тебе говорила, что ее не принимают при дворе? Своим поведением и несносным характером она сумела восстановить против себя всех. После ночи, проведенной с королем, она возомнила себя на вершине Олимпа и на следующий же день ухитрилась оскорбить королеву, говоря с ней с большой небрежностью, и рассердить грозную маркизу де Монтеспан. На следующий же день ее отослали подальше от двора.
— Об этом-то я помню, но теперь у короля новое увлечение...— Ментенон? Я вполне допускаю, что она улыбается баронессе, но вряд ли она настолько глупа, чтобы просить за нее короля. У Его величества память долгая, и воспоминание, которое он сохранил о Марии-Жанне, не из лучших.
— Сами знаете нрав короля, с ним никогда нельзя быть в чем-то уверенной.
— Ну, хорошо, предположим, что она ухитрится подать ему жалобу. Но Шарлотта теперь под покровительством герцогини Орлеанской, которую король необыкновенно ценит, во-первых, за ее искренность, а во-вторых, за страсть к охоте и обильным трапезам. Таких молодых женщин он еще не встречал. Вряд ли он пойдет против воли невестки, зная, что она может не только разгневаться, но и обидеться. Так что не тревожься, Шарлотта в безопасности. Сейчас я напишу ей несколько строк, пусть знает, что мы выяснили отношения с ее матушкой. Надеюсь, она почувствует себя спокойнее и увереннее. А завтра, когда я отправлюсь дежурить к Ее величеству...
Письмо очень обрадовало и действительно успокоило Шарлотту... Перечитав его несколько раз, она бережно сложила и убрала листок в сумочку, которую держала под кроватью вместе со своими немногочисленными личными вещами. Заняв место в гостиной фрейлин, куда каждая из них могла войти в любую минуту, Шарлотта чувствовала временность своего пребывания в этом помещении. Ее снабдили сундучком для одежды, но ключа у него не было. Мадемуазель Дезадре, отвечающая за порядок в покоях фрейлин, объяснила Шарлотте, что ей еще очень повезло, что для нее поставили кровать в отдельной комнате. Из-за столь внезапного появления она могла бы получить всего лишь матрас и одеяло в одной из спален.
Остаток дня прошел обыденно и монотонно. Зато следующая ночь...
Во дворце в этот день все улеглись непривычно рано, не было даже общего ужина в большой столовой. Дело было в том, что герцог Филипп простудился и лежал в постели, надсадно, с хрипами, кашляя, а его придворный врач, Жан Эспри, поил его горячими травяными отварами, подслащенными медом. После каждой чашки Филипп смотрелся в ручное зеркальце, надеясь, что температура, от которой у него покраснело лицо и слезились глаза, хоть немного снизилась, и он стал выглядеть лучше.
Герцогиня распорядилась принести ужин к себе в покои, заказав по этому случаю свое любимое блюдо — тушеную кислую капусту с копченой грудинкой, сосисками, ветчиной и разными сортами колбас, которые ей привозили из Гейдельберга. Начала она трапезу с пирога с дичью и завершила, после изрядной порции капусты, фрикадельками из печени, мюнстерским сыром и всевозможными сладостями. Выпив еще и несколько больших кружек пива, она почувствовала болезненную тяжесть в желудке, а поскольку природа отказала ей в возможности легкого облегчения с помощью испытанного средства древних римлян, она сразу улеглась в постель, положив на раздутый живот пузырь с горячей водой в надежде, что тепло поможет ей побыстрее переварить обильный ужин. Мадемуазель фон Венинген осталась сидеть возле нее, чтобы читать ей по-немецки старинные немецкие легенды и предания.
Было уже за полночь, когда возле Пале-Рояля остановился отряд всадников и именем короля потребовал отворить ворота. Стражники начали было упираться, но через секунду подчинились. Людовик XIV собственной персоной в сопровождении личной охраны пожаловал к своему брату, но распорядился, чтобы его не будили. Он приехал совсем к другой особе. Скорым шагом Его величество изволили проследовать во дворец, пройти через анфиладу герцогских покоев и выйти во второй внутренний двор, за которым позади красивой аркады уже виднелся парк. В левом крыле дворца, со стороны двора, виднелась дверь... Да-да, ведущая в покои фрейлин...
Шарлотта уже почти что заснула, когда вдруг услышала стук в наружную дверь, соскочила с кровати и приоткрыла свою, благодаря чему и услышала...
— Ваше королевское величество! — воскликнула приглушенным голосом мадемуазель Дезадре.
Потом послышались быстрые шаги, и вскоре в комнате Шарлотты появились барышни де Теобон и Дезадре в ночных чепчиках, халатах и тапочках на босу ногу. Обе настолько взволнованны и ошеломлены, что даже не удивились стоящей возле дверей Шарлотте.
— Неужели правда сам король? — спросила шепотом Шарлотта.
Жанна Дезадре утвердительно кивнула головой, а потом, говоря, по всей видимости, сама с собой, тихонько спросила:
— На каком основании я могла его не впустить?
— А зачем он приехал?
Теобон не могла не улыбнуться, услышав простодушный вопрос Шарлотты, и ответила, передернув плечами:
— Повидать Фонтанж.
— В такое позднее время? И приехал сюда из Сен-Жермена?
— Ни часов, ни расстояний для отважных! Не смотрите на меня с таким изумлением. Несмотря на то что вам всего пятнадцать, вы находитесь в королевском дворце и вам пора знать правду. Король приехал, чтобы провести ночь с Фонтанж, и поэтому нас выставили вон.
— Но... Что на это скажут герцог и герцогиня?
— Не знаю, что скажет герцогиня... Уже не в первый раз Его величество... ммм... похищает ее фрейлин. Я даже иногда думаю, уж не специально ли она берет себе ко двору самых красивых девушек, при том что сама весьма нехороша собой.
Шарлотта быстро спустилась с небес.
— Почему же она это делает? — все-таки поинтересовалась она.
— Потому что хочет доставить королю удовольствие, — просветила ее Дезадре. — Она относится к нему с большой теплотой и нежностью. Возможно, даже с излишней. И ее можно понять: король обворожителен... Если того захочет. А красивые фрейлины — не худшее средство завоевать его расположение, вызвать желание почаще навещать ее дом... Почему бы нам не присесть, мадемуазель? Огонь в камине погас, а в комнате довольно холодно.
