Время перестало для них существовать. Их души беззвучно говорили друг с другом. Раф прижимал к себе хрупкое тело когда-то любимой женщины, думая о том, что готов стоять так целую вечность.
— Ты больше не сможешь причинить мне боль, — прошептала Андриа. — Я тебе не позволю. Никогда.
— Мне достанет ума этого не делать. — Раф прижался щекой к шелковистым волосам и погладил Андрию по напрягшейся спине. — Я не собираюсь снова калечить твою жизнь. Спасибо, что ты нашла в себе силы рассказать мне о том, как недостойно я вел себя раньше.
Андриа подняла к нему лицо, не делая попытки вырваться.
— Я однажды увидела тебя в Лондоне. С тобой был какой-то джентльмен. Он интересовался художницей, работавшей у миссис Хопкинс.
— Да, я припоминаю, что тоже видел тебя. Ты быстро скрылась за дверью, ничего мне не сказав. А тот джентльмен — мой друг, Ник Терстон. Он разыскивал Серину Хиллиард. Теперь они муж и жена. А сейчас она живет в Роуэн-Гейте, в гостинице.
— Это правда? Я беспокоилась за нее. После того как она покинула магазин миссис Хопкинс, я все время думала, не случилось ли с ней чего.
— Считай, что ты приглашена к ней в гости, — улыбнулся Раф. — Ты можешь увидеть ее в любое время, когда захочешь. Я уже сказал, они с Ником мои друзья. И похоже, единственные.
Андриа слегка отодвинулась от него. Ее гнев явно пошел на убыль.
— Я бы охотно с ней повидалась, — проговорила она, растерянно оглянувшись по сторонам. — Ох, я совсем выдохлась. И все же хорошо, что я наконец-то все тебе высказала. — Она вытянула руки и уставилась на свои пальцы, как будто они тоже могли что-то рассказать о прошлом. — Я делала все, что в моих силах, чтобы разыскать Бриджит, и с каждым днем страх все сильнее терзал меня. Я боялась, что ее может постичь страшная участь. Я боялась, что она попадет в плохие руки. Или ею заинтересуются джентльмены, которые проявляют специфический интерес к маленьким детям, — добавила она, брезгливо поморщившись. — Я должна признаться, мне легче смириться с ужасным концом, лишь бы нашей девочке не пришлось страдать от подобного надругательства.
— Не отслужить ли нам молебен за упокой ее души? — предложил Раф. — Я похоронил ее в Лондоне, но можно перевезти ее сюда.
— А кто тебе сказал, что это была Бриджит? — Андриа испытующе посмотрела ему в лицо. — Как звали ту служанку, которая ее опознала?
— Салли Вейн. Довольно вульгарная особа. Она уверяла меня, что раньше работала в Роуэн-Холле.
— Нет, ни в Роуэн-Холле, ни в Лохлейде не было девушки с таким именем. Может, кто-то специально ее подослал, чтобы убедить тебя, что… — Андриа не договорила и зажала ладонью рот. Глаза ее сделались огромными, как плошки.
— А что, если это и правда была не Бриджит? — хрипло произнес он. — Я больше ни от кого не слышал об этом ни слова. Что, если наша девочка жива?
Андриа побледнела так сильно, что Раф испугался, как бы она не упала в обморок.
— Жива? — прошептала она. Вспыхнувшая надежда погасла так быстро, что сердце не успело поверить в такую возможность. — У меня был медальон с ее портретом, но я его потеряла, когда занималась ее розысками. Это было последней каплей.
— Если твои подозрения верны, значит, кто-то подговорил Салли Вейн. Но кто? Этот человек должен хорошо знать Йоркшир. — Раф ослабил руки, и Андриа отодвинулась, всматриваясь в его лицо, чтобы понять, не играет ли он с ней злую шутку. В прошлом с ним это нередко случалось, правда, не при таких серьезных обстоятельствах.
— Во всем этом нужно еще разобраться, но я уверена, та девушка здесь не работала. Иначе бы мне было знакомо ее имя. Я знаю всех служанок в долине, вплоть до последней судомойки.
— Она могла изменить имя, — задумчиво произнес Раф, уверенный, что еще немного, и он разгадает эту головоломку. — Как я мог не узнать собственную дочь? Мне так больно сознавать это.
— Ты заслужил эту боль, — заявила Андриа с непреклонным видом. Она посмотрела на дверь, словно ей не терпелось прямо сейчас броситься на поиски Бриджит. Надежда увидеть ее живой придала ей сил и новый заряд энергии. — Ты собираешься что-то предпринимать, Раф? — спросила она, заметив, как у него заходили желваки на щеках.
Он выглядел оглушенным, как после сильного удара по голове.
— Да… но мы должны действовать вместе, а не вставлять друг другу палки в колеса. Ты будешь со мной, Андриа?
Как же ей хотелось сказать «нет», но она сказала совсем другое:
— Да — поскольку это касается нашей дочери. Но не думай, что тебе удастся таким образом залатать брешь в наших отношениях. Не рассчитывай на это даже на секунду. Мне от тебя ничего не надо — ни сейчас, ни впредь. Нашего брака больше не существует. И даже если он не будет официально расторгнут, мы никогда не будем жить вместе.
Раф отшатнулся. В глазах его вспыхнуло темное пламя. Он провел рукой по лицу, будто смахивая назойливые мысли.
— Расскажи, что с тобой произошло во Фландрии, — попросила Андриа, не в силах совладать с любопытством.
— Я знаю об этом только с чужих слов. Поначалу я был довольно храбрым воякой, но об этом я тоже ничего не помню. Как мне рассказали, однажды в бою подстрелили мою лошадь, и она случайно ударила меня по голове. Неделю я пролежал без сознания. Вот, пощупай. — Раф взял ее руку и приложил к своей голове. — Чувствуешь?
Андриа обследовала кончиками пальцев вмятину в кости с зарубцевавшимися сверху тканями. Она быстро отдернула руку, будто обжегшись.
— Ты мог умереть, — прошептала она.
— Это доставило бы удовольствие вам всем, не так ли? — горько произнес Раф. Он помедлил и, не дождавшись ответа, продолжил: — С тех пор я кажусь себе покойником и больше не воспринимаю себя как личность. Впрочем, после того, что я о себе услышал, может, это и к лучшему.
— Ты имеешь в виду наше осуждение? — спросила Андриа, удивляясь, что его волнует чье-то мнение. Прежний Раф сейчас просто поглумился бы над ними — он всегда считался только с собой.
Раф скрестил руки на груди. Ему было сейчас явно неуютно.
— У меня нет причин вам не доверять. Слишком многие выказали мне неодобрение. Если бы я оставил по себе хорошую память, меня принимали бы по-другому… Так вот, — вернулся он к своему рассказу. — Когда я пришел в себя после травмы, у меня ужасно болела голова. Сейчас она тоже иногда меня беспокоит. С того дня мне пришлось учиться всему заново — учиться одеваться, есть, читать, писать. Но я освоился быстро, поскольку какая-то часть навыков сохранилась. Тихими вечерами я изучал историю, читал поэзию, прозу. Наверное, я приобрел даже больше знаний, чем за школьные годы. — Он усмехнулся. Андриа хорошо помнила этот соблазнительный изгиб губ. — Если все, что ты рассказала обо мне, соответствует истине, то, вероятно, раньше я не был слишком прилежным учеником.
