После этого трагического происшествия его величество уверил королеву, что они молоды и у них еще будет много детей.
Блэчингли, графство Сюррей, 14 февраля 1510 года
Проведя более десяти лет среди челяди герцога Букингема, Мадж Геддингс успела привыкнуть к приступам его гнева. Герцога было нетрудно вывести из себя. В прошлом месяце причиной его возмущения стала учиненная королем проделка – набег в спальню королевы ранним утром. Мадж не могла понять, был ли он раздражен тем, что вся компания короля состояла исключительно из «выскочек», как он их называл, или тем, что его не пригласили участвовать в этой веселой затее.
Женщины, служившие при дворе герцога, слышали другую версию этой истории от сестры Букингема, леди Анны. По ее сведениям, в компанию входил граф, младший брат самого герцога, лорд Генри Стаффорд, и двое зятьев: лорд Гастингс и лорд Фитцуолтер.
На этот раз гнев герцога был, по всей видимости, вызван тем, что король пожаловал лорду Генри титул. Букингем покинул двор незамедлительно после церемонии посвящения своего брата в графа Уилтшира, проведенной с исключительной пышностью в Вестминстере.
– Я думала, его светлость будет польщен честью, оказанной его роду, – прошептала Мадж на ухо Бэсс Найветт.
– Как же! – негромко воскликнула Бэсс. – Он никогда не бывает доволен.
Мадж подумала, что Бэсс виднее. Она уже была одной из фрейлин герцогини, когда Мадж здесь появилась, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей в герцогской детской. Отец Бэсс, сэр Уильям Найветт, служил у герцога казначеем, хотя и сам был богат. Ее брат, Чарльз, также был придворным Букингема. Бэсс всегда была хорошо одета и имела деньги для азартных игр.
Продолжая наблюдать за герцогом, Мадж размышляла о том, что у него, на ее вкус, нет недостатков. Он был не только богат и знатен, но также и привлекателен как мужчина. Едва разменяв четвертый десяток, он пребывал в превосходной физической форме, дающей ему возможность противостоять на ристалище гораздо более молодым соперникам. Однажды Мадж видела, как он упражнялся, и это произвело на нее неизгладимое впечатление.
Когда герцог направился к женщинам, вышивавшим у окна недавно отстроенной галереи, сердце Мадж забилось чуточку быстрее. После коронации молодого монарха Букингем развернул масштабное строительство в Блэчингли, поскольку это имение находилось недалеко от королевского двора. Теперь им было удобнее оставаться здесь, а не во дворце в Торнбери, в отдаленном графстве Глостершир.
Мадж сосредоточилась на узоре, который вышивала юная леди Мэри, самая младшая из трех сестер. Девочке было шесть лет, и она только училась создавать узоры, которые будет использовать на протяжении всей своей жизни. Она старательно делала ряды самых простых стежков: строчных, полукрестом, крестиком, стебельчатым стежком, елочкой и цепочкой. Сейчас Мэри пыталась копировать свои любимые узоры зелеными и черными шелковыми нитями.
– Каково будет обрамление? – спросила ее Мадж, восхищенно рассматривая работу маленькой девочки.
– Косичка, – не задумываясь, ответила леди Мэри.
– Тебе нужно украсить это розетками, – сказала леди Кэтрин, ее старшая на четыре года сестра.
– Лучше рядами ромбов, – вмешалась леди Элизабет тоном всезнайки, сильно раздражавшим ее младших сестер.
Она уже почти достигла возраста невесты и вела себя покровительственно по отношению к двум своим младшим сестрам, поскольку как старшей ей предстояло выбрать себе мужа из числа английских аристократов. Элизабет не могла скрыть своей досады, когда младшая сестра замечала, что ей все равно придется довольствоваться женихом менее знатным, чем она, поскольку их отец был единственным герцогом в королевстве.
Герцог подошел как раз в разгар этого внутрисемейного раздора. Он на минуту склонился, оценивая работу всех трех и удостоив их краткой похвалы, но было ясно, что его ум занят чем-то совсем иным. Потом он обернулся к своей супруге.
– Можно вас на пару слов, мадам?
Герцогиня взглянула на него с укоризной.
– Вы забыли, какое сегодня число, милорд? Вчера был День покаяния[11].
В комнате воцарилась жуткая тишина. Герцогиня не была чрезмерно набожной и не изображала из себя монашку, посвятившую остаток жизни молитве и целомудрию. Но она считала, что благочестивая женщина должна отказаться от чего-нибудь важного для себя во время Великого поста. Для себя она из года в год для этой цели выбирала радости супружеского ложа.
– Число? – переспросил Букингем. – Сегодня четырнадцатый день февраля, день святого Валентина. При дворе в честь этого праздника дарят друг другу подарки.
– Я не сомневаюсь, что ее всемилостивое королевское величество сумеет все удержать в благопристойных рамках.
– Вряд ли это возможно, – возразил ей супруг, – когда короля окружают все эти дикари.
– А как они празднуют, отец? – пропищала леди Кэтрин.
Сперва Мадж показалось, что герцог пропустил ее вопрос мимо ушей, но он все же снизошел до ответа.
– Они выбирают себе возлюбленных с помощью жребия, – объяснил он. – Затем каждый мужчина должен преподнести подарок избравшей его даме.
– Даже если она не является его женой, – презрительно фыркнула герцогиня.
Поднявшись, она принялась складывать свое шитье, что служило сигналом остальным делать то же самое.
– Особенно если она не является его женой, – резко ответил герцог.
Не поднимая головы, Мадж поспешила за остальными, едва не наскочив на леди Мэри, остановившуюся в дверях.
– Я забыла образец вышивки, – сказала девочка, собираясь вернуться.
Мадж посмотрела через плечо на герцога. Он казался таким одиноким, стоя среди оставленных табуретов и разбросанных подушек.
Под ее взглядом он опустился на единственный стул, который перед этим был занят его супругой. Ссутулившись, герцог устремил взор за окно на промерзший заснеженный сад. Букингем издал негромкий звук, свидетельствующий о том, что он о чем-то размышляет.
– Я принесу его, – сказала Мадж леди Мэри, – а вы идите за матерью, она будет вас ждать.
Мадж робко направилась к герцогу Букингему, но ее настороженность уменьшилась по мере того, как она к нему приближалась. В конце концов, он просто мужчина, к тому же грустный и, пожалуй, одинокий. Вместо того чтобы взять образец, оставленный на полу среди подушек, Мадж прикоснулась к его бархатному рукаву.
Букингем перевел на нее взгляд, такой пронзительный, что у девушки перехватило дыхание. Одним стремительным движением он обхватил ее за талию и притянул к себе на колени, а затем впился поцелуем в ее губы.
