В подвале под ногами чавкала каша из гниющей соломы, обрывков мешковины и воды. Роуз засучила рукава, подоткнула подол своего старого платья, в которое она переоделась, вернувшись из дома Этериджа, под пояс и приступила к уборке. К счастью, ей вызвались помочь несколько знакомых стажеров. Работы оказалось очень много.
Спустя два часа после начала уборки в подвале по-прежнему под ногами хлюпала вода. Роуз и ее добровольные помощники сложили весь мусор в большую кучу посередине зала. Пол в тренировочном зале был неровным, и поэтому в одном из углов образовалась большая лужа. Роуз принялась вытирать ее тряпками и отжимать воду в таз. Стажеры же в это время поднимали чучела наверх, чтобы потом увезти их на окраину Лондона и сжечь. Неожиданно за спиной Роуз послышался знакомый глубокий голос. Она обернулась.
Коллиз зашел в своем чистом дорогом костюме в самую середину чавкающей трясины. При этом виду него был вполне довольный и даже счастливый. Роуз подумала, что ей, наверное, стоило бы рассердиться на Коллиза за то, что он, не успев появиться в подвале, сразу же принялся командовать. Но она так обрадовалась, что он все-таки пришел, что ничего не сказала.
А Коллиз тем временем расставил стажеров цепочкой через весь подвал до извилистой лестницы, и в считанные минуты обломки гигантского канделябра были подняты наверх и сложены кучкой в аллее позади «Клуба».
Роуз смотрела на Коллиза и на то, как он управляется со своими помощниками, с нескрываемым восхищением, хотя и сердилась на себя за это. Коллиз не только отдавал команды, он участвовал в уборке наравне со стажерами. Он снял свой элегантный фрак и жилетку и остался в одной рубашке. Вскоре его одежда сделалась такой же грязной и мокрой, как и одежда остальных.
И от этого Коллиз стал выглядеть еще привлекательнее. Темные пряди волос упали ему на лоб, и Роуз сразу представила себе, как ее пальцы скользят по этим волосам, запутываются в них. На шелковой рубашке появились грязные разводы, она мгновенно промокла и прилипла к его телу, четко обрисовав широкие мускулистые плечи.
Роуз присела и положила тряпку в таз. Коллиз шел мимо нее с обломком канделябра. Мышцы на его груди напряглись. Роуз почувствовала, что у нее во рту пересохло. Коллиз сейчас мало чем напоминал высокопоставленную особу.
Его так легко было представить стоящим посередине поля или работающим где-нибудь в поместье Этериджей. Или ведущим под уздцы длинноногую лошадь… Или снимающим свободную белую рубашку в жаркий солнечный полдень.
Роуз рисовала себе разные картины. И на всех картинах непременно должно было светить солнце. В деревне ведь всегда светит солнце. Кожа влажно поблескивает под солнечными лучами, золотится… И он зовет ее…
– Роуз?
От неожиданности Роуз едва не уселась в таз с грязной водой. Замечтавшись, она забыла обо всем на свете. И вот настоящий Коллиз в грязной мокрой одежде стоит и смотрит на нее. Если бы он только знал, о чем она думала… Насмешкам и издевательствам не было бы предела. Или хуже того, он бы пожалел глупую и наивную дурочку. Роуз кашлянула, скрывая замешательство.
– Гм-м… да… Что такое?
Коллиз ухмыльнулся:
– Замечталась? Да? Что-то на тебя не похоже.
– Нет! Я думала… Я думала, что обрывки мата тоже нужно поднять наверх и сложить в аллее. А для этого их следует упаковать в мешки, так мы не растеряем солому по дороге.
Он кивнул:
– Отличная идея. Я пошлю сейчас кого-нибудь за мешками. А пока… – Коллиз вдруг протянул к ней руку. Роуз озадаченно посмотрела на него. Что это значит?
Он забрал у нее тряпку и сунул ее под больную руку. Здоровой рукой Коллиз дотронулся до головы Роуз, провел ладонью по ее волосам, взял пальцами ее подбородок и слегка приподнял его вверх.
– Я думал о том же.
Она не должна позволять ему дотрагиваться до себя! Коллиз не имеет права дразнить ее, так бесцеремонно вторгаться в ее мысли.
Коллиз взял Роуз за руку, перевернул ладонью вверх и посмотрел на маленькую испачканную ладошку.
– У тебя появились волдыри, – мягко проговорил он.
– Нет у меня никаких волдырей! – Она выдернула свою руку из его пальцев. – У меня их не может быть, потому что мои руки привыкли к тяжелой работе.
– Теперь все будет по-другому, – проговорил он. Роуз опустила голову и тоже взглянула на свою руку. На ее ладони действительно появились три волдыря. Один на большом пальце и два на ладони, у самого основания указательного и среднего пальцев. Похоже, уничтожение последствий пожара сказалось на ее руках куда сильнее, чем ежедневная работа на кухне.
– Я привыкла к работе, и раньше у меня никогда не было волдырей и мозолей на руках.
– Ты теперь не служанка, – напомнил ей Коллиз. – Ты шпион. И, надо сказать, неплохой. Тебе совсем не к чему портить свои руки. – Он достал тряпку из-под своей больной руки и бросил ее в сторону, когда Роуз потянулась к ней. – На сем мы ставим точку, ты больше не будешь убираться.
– Я должна помочь убрать все это. Ведь и я виновата в том, что произошло. Наполовину…
– Но ты ведь убрала половину зала, а вторую половину я уберу сам.
Роуз с удивлением посмотрела на Коллиза:
– Ты?
Он кивнул. В его глазах появились озорные огоньки, и уголок рта Коллиза чуть приподнялся вверх.
– Думаю, тебе следует переодеться, – ухмыльнувшись, сказал он. – Иначе ты простудишься.
Роуз заметила, что Коллиз пристально смотрит куда-то вниз. Она опустила голову и обнаружила, что все ее платье насквозь промокло. Тонкая старая материя плотно облепила грудь, вырисовывавшуюся теперь так же четко, как и мускулы на плечах Коллиза. Но хуже всего было то, что от холодного воздуха, Роуз очень надеялась, что все дело было именно в холодном воздухе, ее соски затвердели и отчетливо проступали сквозь ткань.
– О! – Роуз быстро прикрыла руками грудь и бросила на Коллиза сердитый взгляд. – Почему вы не сказали об этом раньше?
Он наклонился к ней.
– Я мог вообще ничего тебе не говорить. Так что считай, что тебе повезло, – прошептал Коллиз, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Он нагнулся и поднял тряпку.
– Ты сходи за мешками. Пусть стажеры набивают их соломой и поднимают наверх, а я буду домывать пол.
Так Коллиз и сделал. Вооружившись шваброй и тазом, он принялся добросовестно вытирать лужи. Роуз помогала стажерам набивать соломой и обрывками парусины мешки и наблюдала за Коллизом. Хотя он очень старался, все выходило у него неуклюже. С палкой в руках он походил на рыцаря, выполняющего какие-то таинственные манипуляции. Конечно, ему было трудно убираться из-за больной руки, но Коллиз не выказывал никакого неудовольствия.
