Бог тому свидетель, как он желал ее! Все в ней пробуждало в нем желание: ее походка, округлость грудей, скрываемая под бархатом платья, густые блестящие волосы с завитками на тонкой изящной шее и даже ее бледные худые коленки и узкая нога, которую он увидел, когда она сняла чулок. Черт возьми, неужели она сама не сознает этого, поднимая свои юбки и обнажая перед ним ногу?!
— Что ты делаешь? — резко спросил Рено.
Элиз подняла голову, вздрогнув от неожиданности.
— Смотрю, не застряла ли в ноге колючка.
— Ты наступила на колючку?
— Она впилась в мою туфлю.
— Дай мне посмотреть. — Он опустился на колено рядом с ней.
— Я справлюсь сама, — поспешно произнесла Элиз, отдергивая ногу.
— Я не сделаю тебе больно.
— Но это пустяк, простая царапина!
— В ноге мог остаться кусочек колючки.
Голос Рено звучал весьма твердо. Элиз смотрела на него в нерешительности, понимая, что если это действительно так, то нога вскоре опухнет и она не сможет идти дальше.
— Хорошо, посмотри, — согласилась она наконец. Рено в молчании рассматривал ее пятку.
— Ну и как?
— Тут какое-то темное пятнышко, это, наверное, колючка. Есть у тебя иголка?
— Нет, — коротко ответила Элиз.
— Я могу извлечь ее острием ножа, — спокойно сказал Рено, не обращая внимания на ее попытку убрать ногу. — Только у меня к тебе есть предложение: я выну колючку из твоей ноги, если ты сделаешь то же для меня.
— Что, и у тебя заноза?
Он протянул ей правую руку, и Элиз увидела торчащую в ладони толстую занозу. Ему и в самом деле трудно было вытащить ее левой рукой.
— Не знаю, смогу ли я…
— Ты испытаешь наслаждение, вытаскивая ее! — улыбнулся Рено.
Элиз решила, что это правда, и нахмурилась, чтобы скрыть улыбку.
— Хорошо, я постараюсь.
Вновь взяв в руки ее ступню, Рено вытащил занозу наточенным острием ножа и приложил к ранке палец, чтобы остановить тонкую струйку крови.
— Вот твоя заноза. Не двигайся, я скоро приду.
Рено скрылся в лесу и вскоре вернулся. Бросив в котел горсть какого-то хвороста, он пояснил:
— Это кора красного дуба. Она остановит кровь и предотвратит заражение.
— Но я приготовила воду, чтобы помыться!
— Неважно, я принесу еще, — сказал он и протянул ей свой нож рукояткой вперед.
Взяв у него нож и сжав левой рукой его пальцы, Элиз на секунду задумалась, как ей лучше вытащить занозу. Куда девались ее гнев и жажда мщения, так необходимые ей в эту минуту?
Элиз принялась за дело и вскоре не без труда вытащила занозу. Из небольшой ранки потекла густая темно-красная кровь, но Рено не двинулся с места и не застонал, хотя Элиз была уверена, что ему больно.
Они промыли свои ранки и перевязали их полосками мягкой кожи. Рено принес воды и ушел к ручью, а Элиз, умывшись, принялась раздумывать, снять ли ей платье или оставаться в нем. Наконец стремление к комфорту взяло верх, и она, расчесав волосы пальцами, заползла в шалаш в одном нижнем белье и моментально уснула.
Рено застал ее крепко спящей посередине их ложа. Стараясь не разбудить ее, он лег рядом и тоже закрыл глаза…
Элиз проснулась на рассвете от удушающей жары. Открыв глаза, она поняла, что лежит в объятиях Рено. Резко отстранившись от него, она увидела, что он тоже не спит.
— Доброе утро, — произнес Рено. Повернувшись на спину, он вытянулся на ложе во весь рост. — Извини, если я перешел немного на твою половину.
Элиз с подозрением посмотрела на него.
— По-моему, пора вставать.
— Еще рано, — ответил Рено.
— Все уже, наверное, проснулись, и нам нужно вставать.
— Но нам еще нужно кое-что выяснить, — сказал он, не повышая голоса.
— Ты имеешь в виду… — Она замолчала, не найдя подходящих слов.
— Кто тебе сказал, что это происходит только по ночам?
— Я не могу, — сказала Элиз решительно. — И нечего так смотреть на меня.
— Я закрою глаза.
Элиз сжала пальцы в кулак.
— Зачем тебе все это? Ведь ты не сможешь получить никакого удовольствия!
— Неужели?
— Конечно. Кроме наслаждения от сознания того, что ты мучаешь меня.
— Это не так, ты ошибаешься.
— Все равно. Я не хочу — и этого достаточно.
— Вспомни, какие могут быть последствия.
— Я не верю, что ты бросишь нас. Кроме того, это уже не имеет значения, ведь мы прошли половину пути и теперь можем выбраться отсюда сами.
— Мы прошли меньше, чем полпути, и худшее еще впереди. А может быть, ты хочешь, чтобы я взял инициативу в свои руки?
Протянув руку, Рено хотел потрогать прядь волос, упавшую ей на грудь. Заметив это движение, Элиз отстранила его руку и отбросила выбившуюся прядь волос назад. Сузив глаза, она произнесла:
— Ты пожалеешь, если заставишь меня сделать это!
— Неужели? — Голос Рено звучал спокойно, но взгляд его серых глаз выражал сомнение.
— Да, можешь в этом не сомневаться.
— Ну что же, если это то, о чем я думаю, то можешь попытаться. Я буду только рад.
Элиз резким движением откинула с его груди одеяло из шкур и хотела впиться в нее ногтями, но не смогла. Вместо этого кончики ее пальцев нежно коснулись его сосков, прошлись по линиям татуировки и по ложбинке, ведущей к горлу, и закончили свой путь на подбородке. Неожиданно ей в голову пришла дерзкая мысль. Она приподнялась на локте и, нагнувшись над Рено так, что ее волосы каскадом рассыпались по его лицу, взяла кончик локона и осторожно и выжидающе провела им по его губам. Видя, что они напряглись, она повторила то же самое, но уже увереннее. Рено не двигался, но она чувствовала, как напряглась его рука, на которую она опиралась. Затем медленно она провела кончиком локона у него под носом, коснулась им сначала одной, потом другой щеки, глаз, бровей, лба.
Элиз хотелось подразнить Рено, и она была разочарована его бесстрастностью. Это, однако, не только не отпугнуло, но, напротив, подхлестнуло ее. Она позволила себе еще большую вольность: начала щекотать волосами его грудь, опускаясь все ниже.
Ей было приятно ощущать под рукой его упругое, крепкое тело. Не совсем сознавая, что делает, Элиз прижалась к нему, коснувшись грудью и бедром его руки. Откуда-то из глубины ее существа поднималась теплая волна наслаждения и радости. Сбросив полностью одеяло, она двинулась дальше и не смогла удержаться от восторга, явственно ощутив реакцию Рено. Его безразличие было простым притворством! Он безумно желал ее, но, дав обещание не трогать, не мог нарушить его.
Элиз поняла: самое худшее, что она может ему сделать, — это уйти. Уйти сейчас, сию минуту, немедленно. Оставить его желание неудовлетворенным. Почему-то ей было трудно решиться на это.
