– Вы хотите сказать, что служили с моим мужем? – с недоверием произнесла Порция.
– Встречался с ним однажды, – неохотно признался Марк.
– Я вам не верю, – негромко, но очень сердито отозвалась Порция. – Я вообще не верю ни единому вашему слову. Вы никогда не были гусаром, мистер Уорторн…
– Да был же! И, кстати, отлично выглядел в форме.
– Нет, у вас не тот склад. Не могу представить, чтобы вы занимались чем-нибудь стоящим.
Этот укол достиг цели. Марк сам себе удивился. Неужели он дошел до того, что хочет покрасоваться перед Порцией? Не может быть! Ему всегда было наплевать на мнение других людей.
– Вы обидели меня, леди Эллерсли, – лениво протянул Марк. – Вы должны знать, что за моими плечами стоит длинная череда предков – самых лучших английских…
Порция приподняла бровь:
– Лучших английских солдат?
– Лучших любовников Англии.
Ее губы изогнулись в усмешке.
– Мы, Уорторны, гордимся – и я вам это докажу – своим искусством поединка.
Порция кокетливо улыбнулась, но тут же одернула себя.
– Порция! – раздался за ее спиной осуждающий возглас Лары Гиллингем.
Леди Эллерсли обернулась. Марк с восхищением наблюдал за ее мимикой.
– Ты задерживаешь наших гостей.
– Извини, Лара. – И, кивнув Марку, она бесстрастно произнесла: – Доброго вечера, сэр.
Марк отошел, напомнив себе, что у них еще будет время поговорить. Не может же она весь вечер проторчать рядом с этими Гиллингемами. Он поймает ее, и тогда… Марк улыбнулся, предвкушая приключение, и взял с подноса бокал шампанского.
Порция с отчаянием чувствовала, что едва владеет собой. Голова у нее кружилась, ладони под французской лайкой взмокли, мысли путались. Она дрожала. Марк разыскал ее, загнал в ловушку, но это еще не самое страшное.
Он рассмешил ее. Она смеялась, смеялась, как будто ей снова семнадцать лет. Годы слетели с нее так же, как раньше уже слетала одежда. Она могла вспоминать его дерзкую улыбку, его волнующий голос, тепло пальцев сквозь ткань перчаток, но победил он ее не этим. Он заставил ее улыбаться.
Порция до конца не понимала, зачем он ее преследует. Неужели ему так нужно ее тело? Или это дьявольская игра? Неужели Марк способен уничтожить ее ради забавы? Казалось, он не способен на беспричинную жестокость, но ведь она так мало его знает, разве что на вкус.
Порция переступила с ноги на ногу. Рядом с ней пожилой герцог говорил о ее покойном муже, а она, которая так гордилась тем, что никогда не позволяла чувствам мешать исполнению долга вдовы национального героя, вдруг ощутила неодолимое желание повернуться и уйти. Она даже представила, как герцог с открытым от изумления ртом смотрит ей вслед.
Разумеется, она сдержалась и терпеливо выждала момент, когда стало прилично извиниться и отойти.
В комнате было душно, от шума толпы разболелась голова. Приняв от лакея бокал с шампанским, Порция огляделась – ну где же он?
Чувствуя себя загнанным животным, она двинулась сквозь толпу. Улыбка здесь, пара слов там. Кто-то хотел поговорить с ней, и она внимательно слушала, кто-то касался руки – она терпела. Порция давно заметила, что многие желают дотронуться до нее, как будто она была священной реликвией или амулетом.
Темное платье было жарким и неудобным. Его тяжесть и беспрестанное внимание гостей утомили ее сверх всякой меры. Порция пыталась сохранить спокойствие, но чувствовала, что сил не хватает. Наконец она ощутила, что больше не в состоянии выносить это напряжение, выскользнула в боковую дверь и оказалась в пустой комнате.
Ее окружили тишина и покой. В комнате царили прохлада и полумрак. Порция с облегчением вздохнула. Еще одна вежливая улыбка, одна фраза об уме и смелости ее покойного мужа – и она сошла бы с ума. Лара живо отправила бы ее в Бедлам к несчастным лунатикам. Тогда Марку Уорторну пришлось бы ее спасать. Он надел бы свой блестящий гусарский мундир и…
Порция улыбнулась этой нелепой мысли и оглядела комнату. Только сейчас она заметила, где оказалась. Это была настоящая комната боевой славы. Лара собрала здесь все военные реликвии отца: потертые карты, дневники, военные награды и даже сапоги, которые были на нем в битве при Ватерлоо. Порция не бывала здесь довольно давно.
Шурша жестко накрахмаленными нижними юбками и шелком траурного платья, она переходила от одной витрины к другой: вот специально выбитая медаль от принца-регента, вот урна, преподнесенная генералу Эллерсли в Пруссии. Порция нагнулась, чтобы прочитать страничку из дневника мужа, но свет единственной газовой лампы оказался слишком слаб.
Над камином Лара повесила портрет своей матери, первой леди Эллерсли. На губах темноволосой, довольно приятной женщины играла мученическая, как всегда думала Порция, улыбка. Ничего удивительного. В молодые годы лорд Эллерсли был изрядным повесой. Армейские обязанности и пристрастие к женскому полу надолго отрывали его от домашнего очага. Пожалуй, сама Порция не смогла бы проявить столько терпения, как мать Лары, но к тому времени, когда она вышла замуж за лорда Эллерсли, времена военных побед для него уже прошли, да и подвиги на амурном фронте оказались позади, так что у Порции не было причин жаловаться на отсутствие внимания.
Лорд Эллерсли женился на ней после недолгого знакомства, буквально через несколько недель. Мать Порции, миссис Страуд, узнала, что генерал Эллерсли гостит у брата ее школьной подруги, и вместе с дочерью отправилась туда с визитом. Долгие годы Порция слышала, что ее долг – поправить общественное и финансовое положение семьи, теперь настал час этот долг выполнить. Порция вела себя нужным образом, принимала ухаживания престарелого лорда Эллерсли и с покорностью приняла его предложение. Осенью они поженились, и ее, как военный трофей, увезли в Лондон. Она оказалась еще одной победой великого полководца.
Порция с удивлением обнаружила, что завидует своему герою мужу. И не потому, что все его любят, а потому, что он прожил столь интересную и насыщенную жизнь. Он многое сделал и многого достиг, а умирая, сказал, что ни о чем не жалеет. Порция не смогла бы сказать этого о себе.
Что она сделала со своей жизнью? Чего достигла? Ей казалось, что до сих пор она жила лишь для других: для матери и отца, для мужа, Лары и тети Джейн, для английского народа… Даже Виктория ждет от нее определенного поведения. Где теперь Порция, дочь викария, которая любила бродить по сельским дорогам?
Дверь у нее за спиной открылась, и Порция, не глядя, поняла, кто вошел.
– Порция?
Она резко обернулась.
– Что вы делаете? Мы так не договаривались.
Марк двинулся к ней скользящей походкой охотника.
