было удержать моих людей от беспощадного истребления врагов, но вскоре понял, что эта гуманная мысль ошибочна. Оставшиеся в живых, беспорядочно стреляя, хватались за шпаги и мечи, набрасываясь на нас из темноты. Ни о какой пощаде не могло быть и речи.
С невольным восхищением я наблюдал за доблестными защитниками долины. Уступая нам числом, они, тем не менее, отважно сдерживали наш натиск. Поскольку ружья и пистолеты были уже разряжены, в ход пошло холодное оружие. Самому мне убивать не хотелось, я надеялся только расквитаться с Карвером, но его среди Дунов не было. Мои солдаты тоже не страдали отсутствием отваги. Так, Кит Бадкок, тщедушный и небольшого роста, убил высокого и сильного Чарли, отдав при этом свою жизнь, но расплатившись за смерть ребенка и бесчестье жены. Их так и нашли лежащими рядом. Неизвестно, откуда Кит узнал, что именно Чарли виноват в его горе.
Потом уже мы узнали, что Карвер и Чарли разыграли его жену Марджери в кости, и она досталась последнему. Кит производил впечатление тихого дурачка с философским складом ума, и некоторые скоты из наших осмеливались даже издеваться над ним, хотя он понес такую утрату. И только я знал, что он лишь прикидывается глупой овцой, чтобы избежать насмешек и не вызвать подозрения у врага. В битве он участвовал безоружным, но попросил меня допустить его в самую гущу свалки. Издалека выследив Чарли, Кит подошел к нему и отозвал в сторону. Неизвестно, что произошло между ними, но невзрачный Кит прикончил богатыря Чарли Дуна голыми руками. Когда из дома выскочила жена Кита, они так и лежали, стиснув друг друга в смертельных объятиях. Марджери убивалась по мужу и протянула после этого недолго, скончавшись от сердечного приступа.
Мне приходилось видеть битвы и пострашнее, но эта ночь огня, смерти и крови навсегда врезалась в мою память. Наконец-то за все злодеяния, за все издевательства и грабежи разбойники Дуны понесли заслуженную кару, и в наших сердцах не было жалости.
Наступило свежее мартовское утро. Долина Дунов представляла собой сплошное пепелище. Уцелели только женщины и дети, а из Дунов спаслись лишь Советник да неизвестно куда девшийся Карвер. Остальные полегли все. Конечно, мы радовались победе, которая положила конец вечному страху перед бандитами из Бэгворти, но меня терзали угрызения совести. Не слишком ли жестоко мы обошлись с Дунами, ведь Господь в заповедях своих всегда обращался к милосердию…
Глава 72
Советник и Карвер
Итак, мы победили, но победа наша породила массу кривотолков и недоразумений. Любые потрясения в истории человечества всегда оставляли свой след. Так и теперь разгром долины Дунов, законный или незаконный, вызвал брожение в умах и фермеров, и лордов, живущих в нашей местности. Уничтожив разбойников, мы оказались перед необходимостью нести ответственность за судьбу их жен и детей, которые лишились и крова, и защитников. Но если этот вопрос как-то можно было урегулировать, то с остальным дела обстояли сложнее. Все те, кто был когда-либо ограблен Дунами, почему-то потребовали от нас возмещения нанесенного им разбойниками ущерба. Они полагали, что захватив долину, мы также завладели и накопленными Дунами сокровищами, и теперь каждый с пеной у рта требовал своей доли. Лучше бы все ныне жаждущие легкой наживы раньше проявляли такое же единство и нетерпение. Тогда, может быть, необходимость столь крутых мер против бандитов отпала бы сама собой. Если бы всех этих жадин так же объединяло чувство негодования, как теперь чувство корысти, наверняка, Дуны не осмелились бы творить бесчинства на протяжении стольких лет.
Даже наши священники, пасторы душ прихожан, и те требовали своей доли. Королевский сборщик налогов из Порлока тоже претендовал на имущество Дунов, хотя будь они живы, он не посмел бы и заикнуться им об уплате каких бы то ни было налогов. Окрестные лорды также изъявляли желание откусить от пирога, мотивируя это тем, что раз они богаче остальных, то и пострадали от Дунов больше, следовательно, и возмещение ущерба им должно быть неизмеримо значительнее, чем какому-то фермеру. Ко всему прочему, даже мои героические воины, сражавшиеся, кажется, из чувства справедливости и мести разбойникам, обижавшим их, — и они потребовали оплаты за участие в походе, который их же самих и освободил от постоянной угрозы нападения и разорения.
Зная мою честность и порядочность, меня выбрали ответственным за все богатства, взятые в долине Дунов, и передали их мне на хранение. Я прекрасно знал, что жадность, рано или поздно, приведет к возникновению множества ссор, что и не замедлило случиться. Как я и предполагал, взаимные претензии и желание отхватить побольше в некоторых случаях заканчивались дракой. Приняв твердое решение не дать ни лордам, ни пасторам, ни даже королевскому сборщику ни фартинга, я придумал следующее. Возмещение ущерба произвести только тем, кто может документально или с помощью свидетелей, подтвердить нанесенный ему урон. Расплатившись с этими пострадавшими, остаток средств в размере пятидесяти тысяч фунтов, передать в Суд по делам Казны с тем, чтобы они на основании решения Верховного Суда Англии разбирались с остальными желающими получить компенсацию.
Я поступил абсолютно правильно, не связываясь с адвокатами, потому что они, назначаемые Парламентом, впитывали золото как губка, подтверждая правильность пословицы, что золото притягивает золото (символом Парламента и по сию пору является шерстяной мешок, на котором сидит лорд-канцлер, и мешок этот — своего рода золотое руно, а не простая английская шерсть), поэтому, передав деньги Верховному Суду, можно было надеяться, что они не пропадут.
Поначалу я боялся наших священников, которые в своем негодовании грозили нам даже отлучением от церкви, но когда они узнали, куда пошло золото, приумолкли. Что касается королевского сборщика налогов, то и он успокоился, хотя и был расстроен, так как не смог погреть руки. Я же фактически выполнил его обязанности, и он, скрепя сердце, выразил даже благодарность.
Осуществив свой план, я приобрел могущественного союзника, расположение которого с лихвой компенсировало недовольство многочисленных претендентов на золото Дунов. Это был первый человек в королевстве, ранее Верховный Судья, а ныне лорд-канцлер и глава Суда Справедливости сэр Джефриз, мой старый знакомый. За заслуги перед Короной, которые выразились в том, что он казнил пятьсот человек без суда и следствия (девять из десяти были абсолютно невиновны), он был отмечен королем, и тот, отведав столь остренькое блюдо в повседневной пресной
