Но Элси, похоже, не отличалась большим тактом.
– Я вас ведь спрашивала вчера вечером, держите ли вы у себя кошек, и только после этого согласилась на предложенную вами работу. От них у меня глаза опухают и нос течет. – Элси снова чихнула, и Джорджетт, к ужасу своему, увидела, что глаза девушки и впрямь наполнились слезами, а нос распух. Наклонившись над ванной, Элси со злобным прищуром слезящихся помутневших глаз заявила: – Если хотите, чтобы я осталась, вы должны избавиться от этого зверя.
Джорджетт вздохнула. Она не отпускала от себя котенка всю дорогу из Морега, лелеяла его на груди словно заветное желание. Но Элси была ей очень нужна. В качестве живого щита между ней и Рандольфом. Более того, в этом доме даже блюдца молока нельзя было раздобыть. Так что здесь котенок обречен. Джорджетт понимала, какой выбор должна сделать, но бросить на произвол судьбы крохотный меховой комочек все равно было жалко – она успела к нему привязаться, как ни странно.
– И посмотрите, что он сделал с вами, мисс, – продолжала Элси, указав куда-то в ванну.
Джорджетт опустила глаза. На ее левой груди виднелись красноватые следы. Она в недоумении уставилась на эти подозрительные пятна. Джорджетт не помнила, чтобы за то время, пока котенок спал у нее на груди, она чувствовала какую-то боль.
Элси же брезгливо переложила котенка в другую руку и наклонилась над ванной, чтобы лучше разглядеть красноватые пятна. Нос у бедняжки снова задергался.
– Вот что я вам скажу: этот грех не на совести вашего зверя. – Элси опять чихнула, затем вздохнула. И снова чихнула. – Следы эти и не от корсета, потому что корсета на вас не было, – добавила горничная с усмешкой.
– Но я… – Джорджетт замолчала, неловко заерзав. И действительно, что она могла сказать? «Я оставила свой корсет в незнакомой комнате у незнакомого мужчины»? Это прозвучало бы довольно странно.
Элси же, прищурившись, внимательно посмотрела на хозяйку.
– Эти следы, миледи, очень похожи на любовные укусы, возможно оставленные тем большим славным парнем, за которого вы вчера вышли замуж.
Джорджетт замерла, разом забыв о смущении, вызванном ее наготой. Итак, горничная что-то знала о той ночи, которая каким-то образом стерлась из ее памяти. В груди Джорджетт затеплилась надежда. Возможно, к перстню с гербом прибавится кое-что посущественнее – нечто такое, что поможет найти ее ночного партнера.
– Вы знаете его?
Элси мечтательно вздохнула, закатив глаза.
– О, все дамы в городе его знают… И если Джеймс Маккензи действительно так хорош, как о нем говорят, то могу представить, как славно вы провели с ним время…
– Маккензи… – медленно произнесла Джорджетт, словно пробуя слово на вкус. Но, как она его ни смаковала, никаких воспоминаний это имя у нее не вызвало. Впрочем, не совсем так. Имя это пробуждало в ее теле сладостное тепло и приятную истому внизу живота.
Джорджетт вдруг поймала себя на том, что ей страшно захотелось узнать как можно больше о таинственном незнакомце, который теперь – спасибо Элси! – обрел имя. Какой он, этот Джеймс Маккензи? Добрый или жестокий? Щедрый или прижимистый?
Преданный или вероломный?
Последняя ее мысль пришла непрошеной – откуда-то из глубин подсознания. Джорджетт невольно вздохнула. Ей было всего двадцать два, когда она вышла замуж в первый раз, и ей тогда не пришло в голову задать себе этот вопрос. Муж ее, как оказалось, верностью не отличался. Но какая сейчас разница – чтил ли этот Маккензи данные у алтаря клятвы или же был самым отъявленным распутником в Мореге? Совсем не этот вопрос следовало задавать мужчине, которого она собиралась оставить.
– Ты знаешь что-нибудь о том, что я делала ночью? – спросила Джорджетт, решив пока не расспрашивать о Джеймсе Маккензи.
– О да, мисс, – ответила Элси, взяв в правую руку мочалку. Котенок сидел у нее на левой ладони и мог в любую минуту свалиться в воду. – Вы наняли себе горничную.
Джорджетт выхватила у нее мочалку.
– С этим я и сама справлюсь, – заявила она. Ее желание узнать побольше о событиях минувшей ночи боролось со стыдливостью. Она указала на зачехленный стул, на спинке которого прежде висело полотенце. – Пожалуйста, сядь. И расскажи мне, что я еще, возможно, сделала.
Элси церемонно уселась на краешек стула и бережно расправила свою ветхую юбку. Котенка же положила на колени. Она снова наморщила нос, но на сей раз удержалась, не чихнула. Дождавшись, когда приступ пройдет, со смехом проговорила:
– Так вы ничего не помните, да? Если честно, я не удивлена. Вчера около восьми вы принялись колотить в дверь черного хода «Синего гусака». Крепко набрались, если вы понимаете, о чем я. А я тогда как раз кружки мыла и подумала: «Вот умора!»
Джорджетт оторвалась от процесса намыливания мочалки и, недоверчиво посмотрев на Элси, спросила:
– Неужели все так и было?
Элси кивнула:
– Да, именно так. Знаете ли, леди редко заходят в «Синий гусак», особенно – с черного хода. Обычно им пользуются господа, рассчитывающие перепихнуться по-быстрому.
– Перепихнуться?.. – в ужасе повторила Джорджетт.
Щеки Элси приятно порозовели: румянец был ей к лицу.
– Простите, мисс. Иногда я забываю, что вы леди.
Джорджетт, залившись краской, принялась оттирать ноги. Очевидно, она сама не всегда помнила о том, что она леди. Но как же так?.. Почему Джорджетт оказалась в «Гусаке», когда должна была находиться в это время в церкви с Рандольфом?
– Я была одна? – спросила она.
– Нет, не одна.
Джорджетт подняла на Элси полные ужаса глаза. Неужели Рандольф вместо церкви привел ее в трактир?!
– Значит, я была не одна? Но кто же…
– По крайней мере долго вам одной быть не пришлось, – перебила горничная. – Наши постояльцы живо заинтересовались хорошенькой юной дамочкой, которая с такой радостью плюхалась на колени всем подряд. – Элси в очередной раз наморщила нос, а чихнув, продолжила: – Ну, может, не всем подряд, но двоим-троим – точно. И, конечно, вы говорили со мной. Ни разу не видела леди, которая бы изъявляла желание поговорить с прислугой, но вам хотелось не просто говорить, а поговорить по душам. К тому времени как пришел Маккензи, весь трактир гремел от смеха, а я уже была вашей новой горничной.
Джорджетт в ужасе зажмурилась. Какой стыд! Узнавать такие вот подробности от служанки, которая к тому же потешалась над незадачливой хозяйкой! Увы, сбывались ее самые худшие опасения…
А Элси тем временем продолжила:
– Разумеется, когда вы положили глаз на Маккензи, все мы сразу поняли, что вам прямая дорога к алтарю. Право же, с того времени, как вы уселись к нему на колени, до того, как он водрузил вас на стол и представил всем присутствующим как будущую миссис Маккензи, и двух часов не прошло.
