— Деирдре светлокожая, почти белая! — возразила Нора.
Дуг закатил глаза:
— Но это не обязательно будет распространяться на ее детей. Я никогда тебе этого не говорил, не хотел волновать тебя. Но я слежу за такими случаями… в колониях. Я…
— За такими случаями? — переспросила Нора, сердито взглянув на мужа. — Какие это «такие случаи»? Неужели мое похищение было для тебя только «случаем»?
Дуг взял ее за руки ниже плеч и привлек к себе.
— О боже, Нора, ну не будь такой чувствительной и, прежде всего, не искажай смысл моих слов. Говоря «случаи» или «дела», я имею в виду истории мулатов или, скорее, мулаток, которые попадали в высшее общество как белые люди. Открыто или с помощью подтасовки фактов. С грамотой о даровании свободы или без нее. И тут бывают очень драматичные истории! Например, одна женщина с острова Барбадос — дочь владельца плантации и служанки его жены. Эта рабыня тоже была светлокожей. Ребенка буквально носили на руках, потому что его белая жена не могла иметь детей. Миссис, то есть госпожа, притворилась беременной, в то время как ее служанка вынашивала ребенка. Девочка, говорят, была красавицей, ее любили, ласкали, дали ей очень хорошее образование. В конце концов ее выдали замуж за владельца большой плантации… а через год она родила ребенка, который выглядел как чистокровный негр! Вот как бывает… Иногда сходство проявляется через поколение. О боже, ты же это знаешь по лошадям, Нора! Посмотри на Аллегрию и Аттику. Они сестры! Но одна из них выглядит как чистокровный английский скакун, и она — черная, а вторая похожа на своего арабского отца, изящная и белая. Если завтра ее покроет жеребец, она может родить черного жеребенка на высоких ногах!
Нора прикусила губу.
— Что… что произошло дальше с той девочкой? — спросила она хриплым голосом.
Дуг вздохнул.
— Муж заподозрил ее в любовной связи с одним из своих негров — причем можно было бы забыть об этом, но женщина, естественно, была так же шокирована, как и ее муж. Она с возмущением все отрицала… Но ведь она сама ничего не знала о своем происхождении. В конце концов ее отец во всем признался, и разразился грандиозный скандал… Брак, естественно, был аннулирован, причем озлобление зашло так далеко, что после этого был начат судебный спор о том, кому теперь принадлежат оба раба, то есть эта молодая женщина и ее ребенок. Из-за этой судебной тяжбы я и узнал обо всем. В конце концов отец выкупил свою дочь и внука у ее мужа и отца ее ребенка! Он отпустил их на свободу и отослал молодую женщину в Европу. Что она там делает, я не знаю. А ее черный ребенок растет у своей родной бабушки…
Нора вздохнула.
— Могло быть и хуже… — пробормотала она.
Дуг фыркнул:
— Ты хочешь услышать истории похуже? Была одна женщина в Луизиане — тоже мулатка, очень красивая, светлокожая, рабыня на плантации родного отца. Она сбежала, выкрала документы белой женщины и в придачу ее чемодан и умело выдавала себя за нее. В конце концов она вышла замуж за богатого мужчину, жила как белая женщина, до тех пор пока эта пара случайно не попалась на глаза ее родному отцу. Тот тут же раскрыл обман и захотел заполучить рабыню обратно… Молодая женщина покончила жизнь самоубийством. А вот еще одна история, она также случилась в Америке. Ее героиня — дочь вдовца, выросшая на всем готовом. Один из завистников приписал ей черную мать, которая была певицей в баре. Женщина закончила жизнь в борделе. — Дуг глубоко втянул в себя воздух. — А Деирдре… Нора, в тот момент, когда ее муж порвет ее вольную грамоту, она станет такой же чернокожей, как и любая другая… Хорошо, никто не решится на это, пока мы живы и прежде всего пока у меня есть влияние. Но мы ведь не вечны! Чтобы сохранить свое влияние, мне постоянно приходится идти на уступки. Уступка здесь, уступка там — по отношению к губернатору, объединению плантаторов… Не хмурься, Нора, я делаю это с удовольствием! Я люблю Деирдре, сколько раз я должен это повторить? Просто здесь она не может чувствовать себя в безопасности, Нора! Не так, как нам бы этого хотелось!
Нора растерла цветок орхидеи между пальцами.
— А на Эспаньоле она будет в безопасности? — спросила женщина охрипшим голосом. — Разве ее… история не будет там обсуждаться? Ты хочешь утаить ее прошлое от Виктора?
Дуг покачал головой.
— Сан-Доминго — это французская территория, — ответил он.
Нора громко вздохнула:
— Ну и что? Разве французы не держат рабов? Или они обращаются с ними более гуманно? Что-то я ничего не слышала по этому поводу…
— Это не так, — ответил Дуг. — Конечно же, они держат рабов. И иногда условия там бывают даже хуже, чем здесь. Однако…
— Однако? — спросила Нора и выжидающе посмотрела на мужа.
Дуг продолжал:
— Французы — паписты, как ты, наверное, знаешь…
Нора засмеялась:
— У проповедника не было более срочных дел, чем указать мне на это сегодня утром после богослужения. Только… какое это имеет отношение к рабовладению?
Дуг пожал плечами.
— Так вот, у папистов другое отношение к… хм… бессмертной душе раба. Это звучит почти комично. На Ямайке мы имеем проблему, которая заключается в том, что хотя рабам постоянно читают христианские проповеди, однако же священники всячески изворачиваются, прежде чем окрестить хотя бы одного из них. И между рабами не заключают христианских браков.
— Конечно нет, — насмешливо сказала Нора. — Иначе баккра вынуждены будут придерживаться заповеди: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает»[6].
Лицо Дуга исказила недовольная гримаса.
— Вот именно. Иначе невозможно было бы разлучать черные пары и продавать супругов по отдельности. Но паписты смотрят на это иначе. Они ставят свою религию выше других. «Code Nuar»[7] — это их устав, который определяет обхождение с рабами. Он восходит ко временам Людовика Четырнадцатого. Там, например, написано, что все рабы должны быть крещены и, если на то есть согласие их владельцев, могут заключать церковные браки. Брак — это святое, муж и жена остаются вместе, даже детей нельзя отрывать от них, пока они не выросли или по крайней мере не стали половозрелыми. А сейчас самое важное, Нора! Этот закон разрешает заключать браки между белыми и черными. И в тот момент, когда белый мужчина женится на черной женщине, она становится свободной — и их дети тоже. Дети белых женщин и черных мужчин per se[8] тоже свободны! Так что Деирдре сможет выбросить свою грамоту о даровании свободы. На Сан-Доминго перед лицом закона она будет свободной гражданкой, как и любая другая — даже если случится так, что ее история станет всем известна. Не посвятить в это Виктора было бы, разумеется, непростительно. Особенно учитывая вероятность того, что их с Деирдре дети могут быть намного темнее.
