– Мэри. – Он коснулся ее локтя. – Если не ошибаюсь, это мой танец?
– Да. – Ее лицо было бледным, губы крепко сжаты. – Я никогда не давала вам разрешения обращаться ко мне по имени и на ты.
– Мэри, – нежно сказал лорд Эдмонд, привлекая ее к себе, потому что музыканты уже готовы были начать играть, – я занимался с тобой любовью. Три раза. А ты со мной. Так неужели я должен обращаться к тебе со всеми формальностями?
– Вы что, никогда не дадите мне забыть об этом? – Мэри посмотрела ему в глаза.
Лорд Эдмонд в очередной раз удивился, почему он так настойчиво преследует эту женщину. Она была гораздо старше и некрасивее, чем большинство присутствующих на балу леди, во всяком случае, еще недавно он так считал. Но сейчас он уже не помнил, была ли сна хорошенькой или уродкой, старой или юной – она была Мэри.
– Ты хочешь сказать, что все забудешь, если я не буду напоминать об этом своим присутствием? Думаю, что нет. Думаю, ты вспоминаешь каждое из тех мгновений, каждую одинокую ночь ты вновь переживаешь наши встречи. Этого ты не сможешь отрицать, верно?
Заиграла музыка, и лорд Эдмонд повел ее танцевать. Мэри хорошо танцевала, она легко двигалась и подчинялась движениям партнера в танце, и он снова отметил, какая она маленькая – Мэри едва доставала ему до плеча – и какая тоненькая.
– Мне нравится это платье, – высказался лорд Эдмонд, глядя вниз на ее плечи, покрытые светло-зеленым шелком, – как и то, что было на тебе во время твоего приема. Тебе идут пастельные тона. Твоему сильному характеру нет нужды прятаться за яркими ширмами, вроде той розовой, которую ты надевала в театр.
Мэри, упершись взглядом ему в плечо, казалось, не собиралась разговаривать.
– Это ты просила Гудрича выпроводить меня?
– Да, я. – Этот человек вел себя просто несносно, и лицо Мэри снова вспыхнуло от гнева. – Вы же понятия не имеете, чего требуют приличия, не так ли? Если бы я отказалась танцевать с вами, разыгралась бы отвратительная сцена. Я предпочла обойтись без скандала.
– Очень рад. Мэри, мне было бы неприятно, если бы пришлось разбить виконту нос или завтра утром направить на него пистолет.
– Но сделали бы, возможно, и то и другое, – глубоко вздохнула Мэри, – не подумав о том, что причините страдание многим людям? Не подумав о моей репутации?
– Мне противно наказывать людей, в том числе и Гудрича, но знай, Мэри, я не люблю иметь дело со сторожевыми псами. Лучше скажи мне все сама откровенно в лицо. Или у тебя не хватит на это смелости?
– Я не собираюсь ни спорить, ни разговаривать с вами, – сухо заметила Мэри. – И вообще не желаю иметь с вами никакого дела. Я хочу, чтобы вы ушли из моей жизни. Полностью, немедленно и навсегда. Но вы этому не верите, так ведь?
– Не верю. Во всяком случае, не хочу с этим соглашаться. Знаешь, Мэри, я хочу, чтобы ты осталась в моей жизни. Полностью, немедленно и – да, возможно, навсегда. Но мне кажется, мы начинаем притягивать слишком много любопытных взглядов, для продолжения нашего разговора требуется более уединенное место. – Он повел ее в танце через раздвижные двери на каменный балкон.
Вечер был довольно прохладным, другая пара уже возвращалась с балкона обратно в зал, и лорд Эдмонд и Мэри остались там единственной парой. Ни он, ни она не стали продолжать препирания. Мэри закрыла глаза, а лорд Эдмонд, придвинувшись к ней еще ближе, вдыхал ее аромат.
Это было восемь дней назад. В это же вечернее время гроза, должно быть, уже началась, и он уже обнимал и целовал Мэри, а возможно, как раз укладывал на стол или, быть может, уже был внутри ее. Будь сейчас то время восемь дней назад – весь остаток вечера лорд Эдмонд предвкушал бы заветный момент. Господи, если бы можно было вернуть время на восемь дней назад и оказаться рядом с Мэри.
Мэри! Он посмотрел на нее и вдруг с каким-то испугом понял, что влюбляется в нее.
Нет, уже влюбился.
Благословенно приятный после жары танцевального зала воздух на балконе, такая чудесная музыка, что невозможно было устоять и не танцевать, вальс, наверное, самый замечательный на свете танец – от всего этого Мэри расслабилась и закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы ее партнер ничего не говорил, хотелось отвлечься от реальности и представить, что она вальсирует где-то с прекрасным танцором.
– Мэри, – тихо и нежно шепнул лорд Эдмонд.
Она затаила дыхание, не открывая глаз, но он не произнес больше ни слова, и они продолжали танцевать, пока, покружив ее, лорд Эдмонд не остановился. Мэри ощутила за спиной что-то твердое и холодное – каменную балюстраду – и почувствовала, как ей щекочет щеку лист одного из растений, растущих в больших горшках вдоль всего балкона. Открыв глаза, она обнаружила, что растение почти полностью скрывало ее и лорда Эдмонда от посторонних глаз. Он стоял очень близко к ней, одну руку все еще держа у нее на талии, а другой сжимая ее руку, и пристально смотрел на нее.
– Мэри, – снова тихо произнес он.
– Я протанцевала с вами танец. – В ней опять вскипало возмущение. – Я даже старалась быть вежливой и перестала ссориться с вами. Этого больше чем достаточно. Я намерена вернуться в зал – сейчас же и одна. И прошу вас, милорд, в будущем оставьте меня в покое. Навсегда. Я не желаю даже разговаривать с вами.
Вместо ответа лорд Эдмонд нагнул голову и поцеловал Мэри. Одной своей рукой Мэри не могла распоряжаться – лорд Эдмонд крепко сжимал ее, но другой она толкнула его в плечо и, отвернувшись, влепила пощечину. Они боролись в тишине, пока ее запястья не оказались у него в плену. Тогда он прижал обе руки Мэри к своей груди и держал их там, дожидаясь, чтобы она немного остыла.
– Хотите, чтобы я закричала? Вы этого добиваетесь? Вам нужен еще один скандал? Обещаю, милорд, больше вы от меня не получите ничего без очень шумной сцены. Извольте отпустить меня.
– Мэри, нам было хорошо вместе. – Он явно не собирался ее отпускать. – Больше чем просто хорошо. Великолепно. И так может быть снова – и снова, и снова.
– Вы вызываете у меня отвращение, физическое отвращение. Меня тошнит от вас. Вы такой извращенный человек, что находите удовольствие в преследовании женщин, которых может вырвать при одной мысли о вас?
– Неделю назад тебя не тошнило, ты с восторгом отдавала то же, что получала, и находила в этом удовольствие. – Лорд Эдмонд долго молча смотрел на Мэри. – Виновата моя репутация? То, что у меня было много женщин и что я бросил одну леди, чтобы убежать с другой? Или все эти россказни об излишествах и безрассудной жизни? В этом причина?
– Да, – ответила она одеревеневшими губами. – Именно в этом. Нет ничего странного, если женщина остерегается такого мужчину, к тому же еще убившего своего брата и мать, если верить всему, что рассказывают.
