– Пожалуйста. Только не очень туго, – торопливо добавила Лилибет.
Она ощутила руки Абигайль у себя на талии. Та быстрыми, умелыми движениями начала затягивать шнуровку. Это только воображение или новая, угрожающе знакомая полнота выпирает над отороченным кружевами краем корсета? И соски стали немного темнее, чем раньше?
– Ну вот! Надеюсь, не слишком туго. Тебе вполне хватит места, чтобы съесть ленч у озера. – Абигайль отошла в сторону. – А почему синее?
Лилибет повернулась и потянулась за платьем, стараясь избегать проницательного взгляда карих глаз кузины.
– Синее? – переспросила она.
– Ты сказала, что чувствуешь себя сегодня утром синей.
– А! Я сказала, что сегодня мне хочется надеть что-нибудь синее, глупая ты гусыня. А не то, что я сегодня синяя в смысле, что чувствую себя синей и печальной. Вовсе нет. Совсем наоборот. – Натянув платье на плечи, она обернулась к Абигайль. – Ты не застегнешь мне пуговицы?
– О. Ну ладно. Наверное, я тебя не так поняла. – Абигайль говорила нарочито бесстрастным тоном. Пальцы ее, ловкие и умелые, быстро застегивали пуговки. Абигайль никогда не требовались камеристки – они всегда просыпались слишком поздно для нее.
– Спасибо, – поблагодарила Лилибет. – Спустимся вниз на завтрак?
– Да, конечно. И не забудь своего Аристофана – Александра ждет нас в кабинете для утреннего обсуждения.
Лилибет взяла с комода книги и вслед за Абигайль вышла из комнаты.
– Вообще это довольно странно, – продолжала Абигайль, пока они спускались по широкой каменной лестнице в центре замка. – Я имею в виду, синее. Когда я вошла к тебе в комнату, то подумала, что ты выглядишь голубовато-печальной. И тут ты говоришь «синее», словно прочитала мои мысли.
– Очень странно. Не представляю почему.
– И нет никаких причин? Для печали?
– Нет. – Лилибет придерживалась рукой за стену, спускаясь по крутым ступеням. – Никаких причин.
Столовая в замке Святой Агаты – похожая на пещеру, выложенная камнем, со столами на козлах, зияющими между обедающими как равнины Монголии, с двумя узкими окнами, напоминающими стражей, противостоящих холодной северной панораме, – одним своим видом лишала Лилибет аппетита. Беременность не улучшала положение дел.
– Ты пробовала сегодня почки? – весело спросила Абигайль. Она с безрассудным ликованием уписывала горы еды со своей тарелки. – Плавают в масле, в точности как я просила Морини. Оливковое масло, конечно, очень недурно, но добрые английские почки требуют… Ты хорошо себя чувствуешь, Лилибет?
– Я… да. – Лилибет отщипнула кусочек гренки.
– Ты что-то позеленела. А может быть, все дело в свете. Филипп, у тебя сегодня утром отличный аппетит. Как тебе копченая селедка?
– Очень вкусная, спасибо, кузина Абигайль.
– С их стороны просто чудесно находить для нас почки и копченую селедку. Интересно, как им это удается.
Лилибет заставила себя проглотить еще кусочек гренки.
– Полагаю, такие вещи можно просто заказывать. Во Флоренции сотни англичан.
– Да, но откуда они знают? – Абигайль подалась вперед и заговорила приглушенным голосом: – Тебе не кажется, что в этом старом замке есть нечто странное?
– Не понимаю, о чем ты. – Лилибет поднесла к губам чашку с чаем. Ароматный пар вроде бы слегка успокаивал желудок. – Это просто старый замок, вот и все.
– Правда? И ты ничего не чувствуешь? Как будто здесь в каждом углу болтаются привидения? – Абигайль повела рукой, изображая привидение, и едва не опрокинула чашку.
– Привидения! – Филипп даже подскочил на стуле. – Прямо настоящие, живые?
– Нет, милый. Привидения – это обычно мертвецы, – с добродушным лицом ответила Абигайль. – Но что настоящие мертвые, так это точно.
– Ну что за чепуха, – вмешалась Лилибет, с железной решимостью игнорируя холодок, текущий по спине. В конце концов, все старые здания полны шорохов и сквозняков. Этого довольно, чтобы создать жутковатые ощущения, не основанные на физических фактах. – Привидения какие-то, в самом деле.
В дверях показалась тень, заставив ее подскочить, – синьорина Морини, экономка.
– У меня есть еще гренки, синьора Сомертон, и чай.
– Спасибо, Морини, – ответила Лилибет. – Джентльмены уже встали? А леди Морли?
Морини подошла к ней и поставила решетку со свежими гренками рядом с тарелкой Лилибет. Впечатляющая женщина, эта синьорина Морини, с изящной фигурой и черными волосами, прикрытыми ярким шарфом. С первой же минуты, когда три недели назад они, промокшие насквозь, появились в замке, ее умелые руки решительно взялись за дело. Она нашла им постельное белье и еду, провела по пустым комнатам, послала в деревню за девушками, чтобы вернуть к жизни кухню. Она благосклонно правила замком, занимая неприступное положение в кухне, и наблюдала за жизнью и деятельностью гостей как всезнающий оракул.
– Синьор Бёрк и синьор Пенхэллоу позавтракали час назад. Герцога я не видела.
– Морини, – сказала Абигайль. – Нельзя ли поговорить с вами о привидениях?
Руки Морини, как раз наливавшие чай в чашку Лилибет, резко замерли.
– Морини! Чай! – воскликнула Лилибет, и экономка в последнюю секунду успела поднять чайник.
– Привидения, – сказала она, переводя взгляд с Лилибет на Абигайль и обратно. – Что до привидений, то их нет.
– Значит, что-нибудь другое? – настаивала Абигайль. – Потому что мне кажется, что воздух прямо кишит ими.
– Ничего нет, синьорина. Просто старые камни, ветер сотрясает старые стены. Хотите еще чаю? – Она качнула чайником в сторону Абигайль.
Мгновение тишины. Лилибет посмотрела на Абигайль и увидела, что та схлестнулась взглядом с экономкой, а на лице ее появилось странное напряженное выражение.
– Ясно, – пробормотала наконец Абигайль и добавила: – Да, еще чаю. Мне просто очень нравится ваша заварка, Морини.
– Да, но что насчет привидений? – требовательно воскликнул Филипп и протянул руку через тарелку Лилибет, чтобы взять гренку.
– Милый, не надо так тянуться. Морини говорит, что никаких привидений нет. – Лилибет взяла нож и намазала на гренку Филиппа толстый слой масла.
– Никаких привидений, – подтвердила Морини неразборчивым бормотанием и вышла из комнаты, окруженная кухонными запахами.
– Разумеется, она лжет. – Абигайль перевела задумчивый взгляд от своей чашки на дверь. – Видели, как она на меня посмотрела?
