Лицо Эйдана, пылающее румянцем после тех восхитительных минут, что они провели в объятиях друг друга. Его глаза, радостно сияющие, когда он с благоговением держал часы на ладони. «Обещание, — сказала она, — залог моей любви, покуда мы не сможем быть вместе». Он тогда обнял ее и осыпал дождем поцелуев. «Я люблю тебя, — шептал он снова и снова. — Я люблю тебя».
Кейт приложила ладонь к горлу, преодолевая спазм, застрявший там.
— Я знаю, как много они для тебя значили. Мне хотелось… — Он пожал плечами. — В общем, — тихо добавил он, — часы теперь вернулись к своему законному владельцу.
С громким щелчком захлопнув крышку часов, Кейт с той же решимостью попыталась пресечь воспоминания об Эйдане.
— Спасибо. Я уже много лет не думала о них.
Из-за сиплости голоса слова вышли приглушенными.
Рука его поднялась, и она настороженно наблюдала, как он медленно потянулся к ее лицу. Большой палец легонько коснулся щеки, подхватив слезинку, которой она даже не почувствовала. Глаза сами собой закрылись, и она беспомощно наслаждалась лаской этого легкого прикосновения. Как много лет прошло с тех пор, как кто-нибудь дотрагивался до нее, не требуя, не наказывая или наставляя? Она росла с нежными материнскими объятиями, любящими руками няни и гувернантки и твердыми, но ласковыми — служанки. А потом появился Эйдан…
Как странно, что человек может прожить почти десять лет без всего этого и даже не сознавать утрату.
Легчайшее прикосновение подушечки его пальца превратилось в легкое нажатие всей руки. Она позволила себе это мгновение удовольствия и подставила щеку его ладони, прижившись кожей к его теплу. Лишь мимолетный контакт, а потом она поспешно встала и, отойдя от него, устремила взгляд в маленькое окошко, за которым было темно. Половицы скрипнули, когда Эйдан поднялся. Она, волнуясь, ждала звука его приближающихся шагов, но он не шевелился, даже, казалось, не дышал.
Напряженное молчание повисло между ними, нервируя ее. Когда он наконец заговорил, то разрушил магию прошлого.
— Твой магазин… это похоже на начало вполне успешного дела.
— Да, — отозвалась она, задыхаясь. — Это так увлекательно.
Глаза сосредоточились на его отражении в стекле и заметили быструю улыбку.
— Даже так?
— Ну, мне так кажется. Ты, наверное, считаешь, что держать лавку — это ужасно скучно.
Эйдан сделал к ней несколько шагов. Она повернулась лицом к нему и его улыбке.
— Напротив, — сказал он. — Я нахожу бизнес волнующим занятием. Полагаю, для успеха в любом деле надо прежде всего быть увлеченным этим делом. Вкладывать в него душу.
— А чем ты занимаешься?
— Я начал с импортирования товаров. Теперь главным образом инвестирую. В корабли, текстиль, производство. Во все, что, по моим расчетам, принесет деньги.
— О, это звучит и в самом деле заманчиво!
— Так оно и есть. То есть когда у тебя, разумеется, все получается. Когда нет, то это просто ужасно.
— Значит, у тебя все в порядке, да?
Он засмеялся, и этот звук восхитительным трепетом отозвался у нее в груди.
— Надеюсь!
Улыбнувшись, Кейт попыталась не замечать того, как с ним уютно и просто. Между ними не было никакого напряжения с самой первой встречи.
— А как насчет тебя? — поинтересовался он. — Как ты к этому пришла?
Легкость испарилась как сон. Откашлявшись, она протиснулась мимо него, чтобы поставить свою чашку.
— Я уже рассказывала тебе. Очень скучала по Англии, и у моего мужа возникла идея, как увеличить доход.
— Да, но как случилось, что ты стала вести дела? Откуда ты могла знать, что тебе понравится?
— Я… я…
Она не представляла, что сказать. Говоря по правде, Кейт не знала ничего, кроме того, что ей надо покинуть Цейлон и на что-то жить.
Эйдан постарался помочь ей.
— Полагаю, ты помогала мужу управлять имением.
— Конечно. У него есть сын от первой жены, и он занимается плантацией, но там еще столько всяких других дел.
— А своих детей у тебя нет?
Кейт ждала этого вопроса, но все равно сердце в груди сдавило. Он спросил это так небрежно. Так безразлично.
— Мне хватало и пасынка. А как твои родные? Как поживает твоя мама?
Прошло несколько секунд, но когда он ответил, голос звучал уже непринужденно.
— Прекрасно, как всегда.
Несмотря на нервозность, Кейт не могла сдержать улыбки.
— По-прежнему принимает все слишком близко к сердцу?
— Ох, еще как. Просто, беда с ней.
— А твой брат? Сделал он наконец тебя дядей?
— Пока нет, к большому маминому огорчению. Она очень ждет внуков. Но сестра недавно вышла замуж. Ты ведь помнишь Мариссу?
— Конечно! — воскликнула она, хотя уже много лет не думала о ней. — Она меня всегда поражала. Еще ребенком была такой красивой и очень сдержанной. Если б меня попросили угадать, я бы сказала, что она вышла за какого-нибудь прекрасного заморского принца.
— Напротив, за нетитулованного джентльмена.
— Поверить не могу.
Эйдан подмигнул:
— Представь, мы тоже. Но она любит его. Даже я теперь это вижу.
— А ты, Эйдан? Не женился?
— Нет.
Встревоженная тем восторгом, что затрепетал в ее душе, она заставила себя непринужденно улыбнуться.
— Но ты ведь наверняка пользуешься популярностью среди женщин?
— Слухи об этом, разумеется, преувеличены.
Кейт ждала, что он продолжит, но Эйдан больше ничего не сказал. Горло ее напряглось. Ей ужасно хотелось спросить, почему он так и не женился, но она не могла заставить себя произнести ни слова. Это не ее дело.
— Что касается твоей семьи…
Кейт резко вздохнула и отступила назад.
— Что ты имеешь в виду? Ты же обещал не рассказывать им…
— Я держу слово. Но насколько мне известно, у твоей матери все хорошо. Изредка вижу твоего брата в Лондоне. Ты совсем не хочешь их видеть?
Кейт не закрыла глаза, хотя веки на мгновение опустились. Ее раны старые и уже давно зажили. Что толку ворошить прошлое?
— Нет, — прошептала она. — Мы с братом никогда не были близки.
Даже если б у нее и было желание возобновить отношения, она не может. Тогда с ее маскарадом будет покончено, разумеется. Но более того, если Джерард распространил свою клевету на нее, родные наверняка слышали.
Эйдан придвинулся ближе и положил ладонь ей на локоть:
— С тобой все в порядке?
— Да. Спасибо, что привез дедушкины часы.
— Я хотел вернуть их тебе. И еще раз тебя увидеть, — сказал он.
Его тихие слова эхом разнеслись в маленькой комнате, но нежные нотки в голосе, должно быть, ей только послышались.
