Микаэла считала необходимым даже сейчас носить оружие с собой, но ей требуется нечто посущественнее, чем нож. Ему захотелось взять ее под свою защиту.
— Вы не обвините меня в воровстве?
— Конечно, нет.
— Рейн, я должна спросить… хотя у меня нет права даже предположить, что вы…
— Я не потащу тебя за волосы к судье, — отрезал он. — Микаэла, посмотри на меня.
Она подчинилась, и его потрясло беззащитное выражение в ее глазах.
— Если бы я хотел, чтобы ты заплатила за мою рану, ты бы уже сидела в тюрьме.
— Я так и думала.
— Веришь мне?
— Не очень, — усмехнулась она, посмотрев на нож.
— Я никому не говорил, что ты болталась в городе, и нам стоит это обсудить.
— Вы расскажете?
— Похоже, тут у меня преимущество.
— И вы им воспользуетесь: мужчины всегда так поступают. Рейн нахмурился, размышляя над сквозившей в ее словах горечью.
— Я никому не скажу. — Он прижал руку к сердцу и, помолчав, спросил: — Кто тебя ударил, Микаэла?
Рука девушки метнулась к подбородку.
— Дядя.
Рейн бросил взгляд на стеклянную дверь, за которой оглушительно смеялся генерал, будто не он только что унизил свою племянницу. Рейн готов был стереть этого человека в порошок, в глазах у него сверкала жажда мщения. От этого взгляда Микаэла поежилась, закуталась плотнее в камзол и прижалась щекой к мягкой ткани, вдыхая запах ветра, специй и моря.
— За что?
— Разве это имеет значение?
— Нет. Ты бы хотела уехать отсюда?
— Нет, — после долгого молчания ответила Микаэла.
— Несмотря на то что подвергаешься…
— Я поступаю так, как мне велит долг. — Она спрятала нож у себя на груди и хлопнула по нему ладонью.
— Что ты делала ночью на пристани?
Девушка ответила ему той же воинственной усмешкой, что и прошлой ночью, и он раздраженно вздохнул. Упрямая женщина. Тогда Рейн сделал то, что должно было заставить ее смутиться. Он пристально воззрился на нее, и Микаэла беспокойно заерзала.
— Ну… — Голос у нее сорвался. — Вам нравится бал? «Чудесно, Микаэла, докажи, что ты не способна поддерживать светскую беседу».
— Теперь нравится, — ответил Рейн. — Обычно мне выпадает честь разыгрывать спектакль.
— Я постараюсь больше не разыгрывать из себя шута, уступаю сцену вам.
— Ты этого не заслужила, Микаэла. Плечи у нее раздраженно дернулись.
— Избавьте меня от своей жалости, Рейн. Пожалуйста. То, что он оказался свидетелем ее унижения, пусть даже случайно, заставляло ее чувствовать себя глупо и отвратительно.
Напряженное молчание стало почти осязаемым, когда Рейн вдруг сел рядом с ней. Микаэла быстро оглянулась, прекрасно сознавая всю скандальность положения, если их застанут вдвоем.
— Рейн?
— Да.
— Вы хотите погубить остатки моей репутации? Выражение его лица изменилось, глаза блеснули, и Микаэла пожалела о своих словах.
— Обещаю не проглатывать вас целиком.
Ее губы слегка дрогнули, и она принялась разглядывать его изысканную одежду, широкие плечи, мощную фигуру.
— Только по маленькому кусочку? — усмехнулась она.
— Одно слово, и я оставлю тебя.
— И какое же это слово?
— Исчезни.
Микаэла промолчала. Рейн позволил себе пристально посмотреть ей в лицо. Глаза у нее огромные, кошачьи, необыкновенно выразительные.
— Я знаю, ты смелая девочка.
— Я не девочка, Рейн. — Тон язвительный, но в этом заявлении чувствовался скрытый смысл.
— О нет, ты самая хорошенькая из всех преступниц.
— Ах, снова лесть! Пора искать защиту. Но продолжайте. Сегодня я видела вас в обществе прекрасной женщины, значит, вы лишь тупы, но не слепы.
— У меня прекрасное зрение, Микаэла Дентон.
Она заглянула в его светлые глаза, мгновенно утонула в них и, почувствовав его искренность, покраснела.
Губы ее явно боролись с улыбкой, и Рейн подумал, что не выдержит, дожидаясь ее, а когда улыбка все же появилась, то пронзила его будто стрелой. Он коснулся завитка волос на ее виске, нежно провел кончиками пальцев по щеке. Микаэла не шевельнулась.
— Рейн, вы не будете целовать меня? Скажите, что не будете.
«Опять испугана», — подумал он и помрачнел.
— Почему ты спрашиваешь?
— У вас такой вид. Дескать, поцелую ее, и она растает. Поверьте, я не растаю.
Рейн медленно покачал головой.
— В моем взгляде был вопрос: позволит ли она поцеловать ее, позволит ли ощутить вкус ее губ? Ведь с того мгновения, как ты прикусила губу, вытаскивая из меня пулю, это желание не давало мне покоя.
Сердце у Микаэлы прыгнуло к горлу.
— Неужели? — выдохнула она. — Так долго?
— Да.
— Что? Не чайные плантации… не корабли… Рейн… Это был полуотказ-полумольба. У нее вырвался стон, в котором слышался испуг и предостережение. Рейн замер, почти касаясь губами ее рта. Он ждал, не смея настаивать. Ждал, хотя его захлестнуло нетерпение. Медлил, предвкушая. Она чуть придвинулась, и Рейн мгновенно отреагировал, нежно прижавшись губами к ее рту.
Внутренний голос подсказывал ему, что она сразу убежит, если почувствует, как он ее хочет. Его захватила сила, названия которой он не знал, и когда губы девушки раскрылись ему навстречу, Рейн почувствовал, что годы самодисциплины пропали зря.
Микаэла на миг удивилась, что еще сидит на скамье, еще находится на этой земле.
Она солгала.
Она знала, что растаяла.
Конечно, глупо так реагировать на поцелуй, хотя прикосновение Рейна было нежным, почти благоговейным, заставившим ее почувствовать себя по-настоящему желанной и любимой.
Но от этого становилось еще хуже, ибо ей не суждено испытать большего. Ни с ним, ни с другим. Микаэле хотелось закричать от несправедливости жестокой судьбы, выпавшей на ее долю, и вместе с тем она наслаждалась возникшими ощущениями. Несмотря на то, что соприкасались только их губы, а тело Рейна застыло в нескольких дюймах от нее, между ними как бы образовалась прослойка раскаленного воздуха. Ее терзали противоречивые чувства: она страстно желала оказаться в его объятиях и боялась того, чем это может закончиться. Однако Рейн не отрывался от ее рта, и Микаэла, задохнувшись, поняла, что он сумеет преодолеть ее страх, если будет просто целовать ее, ограждая от всего мира.
— Микаэла, ответь мне, — прошептал он.
И она приоткрыла губы, а когда его язык проник в ее рот, тело у нее вдруг обмякло, грудь напряглась под корсажем, отвердевшие соски терлись о лиф.
Микаэла крепко сжала бедра, чтобы унять неудержимую пульсацию. Рейн будто почувствовал ее страх, начал медленно гладить ей спину, потом осторожно положил руки девушки себе на грудь, и Микаэла, ощутив под ладонями быстрые удары его сердца, обняла Рейна за шею, еще сильнее прижалась к нему.
