Ознакомительная версия.
Она бросила карточку на поднос.
— Я приму графа. Будьте любезны прислать чай в гостиную.
— Разумеется, мисс Чейз. — В голосе дворецкого явно прозвучали нотки неодобрения.
Но неодобрение никогда не останавливало Талию, исходило оно от дворецкого, сестры или кого-то другого. Она поспешно направилась в гостиную, боясь передумать. Дверь была полуоткрыта, и, прежде чем войти, она тихонько заглянула внутрь. Марко стоял у окна, и она видела его профиль. Черные блестящие волосы зачесаны назад, он был чисто выбрит, четкие линии профиля словно вычеканены, как на старинной монете. Римский император. Граф Орландо в своей башне.
Неужели этот человек действительно держал ее в объятьях, шептал ее имя, целуя ее плечи и грудь? С такой страстью…
Она медленно вошла, оставив дверь позади себя открытой. Услышав шелест юбки, он повернулся и слегка улыбнулся.
— У вас хороший вид из окна.
Oна подошла, встала рядом, глядя на простор зеленого луга. Мимо проходили спешащие на процедуры отдыхающие. На тротуаре маленький мальчик играл с обручем под присмотром хорошо одетого отца.
— Мне нравится здесь, — сказала Талия, — можно увидеть много знакомых, когда они проходят мимо. — Она вспомнила, как видела пару раз Марко под руку с леди Ривертон. Но сегодня он один, как и вчера.
— У моего отца никогда не было времени, чтобы так поиграть со мной, — сказал он, — меня не выпускали из дворца. Моя мать была уверена, что за дверью так и ждут цыгане, чтобы украсть меня.
Она была удивлена и восхищена его откровенностью — впервые он заговорил о себе.
— Много было цыган во Флоренции? — улыбнулась она.
Он тоже заулыбался:
— Были, но не много. Можно было видеть их то здесь, то там. Они меня очень интересовали, но у них были дела поважнее, чем красть маленького избалованного мальчишку. Когда мне удавалось ускользнуть, я в этом убеждался.
— Я почему-то не удивлена, что вы были непослушным, испорченным ребенком. Счастье, что вы из-за этого не пострадали.
— А вы?
— Что я?
— Ну же, Талия, bella[7], признайтесь, что вы были маленькой шалуньей.
Она вспомнила про купание в пруду, хотя это запрещалось. Тайное разглядывание эротических фресок со стен Помпеи в кабинете отца.
— Пожалуй, я иногда не слушалась старших.
— А некоторые вещи так и не проходят со временем.
— Марко, я хотела сказать по поводу вчерашнего…
В это время слуги внесли чай, накрыли стол, разложили серебряные приборы и фарфор и удалились. Она не знала, стоит ли продолжать прерванное признание.
— Хотите чаю?
— Gracie.
Они сели на кушетку перед чайным столом. Опять он оказался совсем близко. Ожили воспоминания.
Он наблюдал за ней своими темными непроницаемыми глазами и, казалось, читал ее мысли.
Она разлила чай.
— Расскажите о вашем отце. Он жив?
— Увы, я потерял обоих родителей, их унесла лихорадка во Флоренции, много лет назад.
— А сестры и братья?
Она передала ему чашку, и их пальцы соприкоснулись.
Она поспешно отстранилась, янтарная капля чая упала ему на руку, и ей пришлось осторожно промокнуть ее салфеткой.
— Я был единственным выжившим ребенком, может быть, поэтому моя мать так беспокоилась.
— Это печально, — сочувственно сказала Талия, делая маленький глоток, — мои сестры часто бывали несносными, но не представляю, что бы я без них делала.
— Мне бы хотелось иметь сестру или брата, можно было бы вместе пускаться в приключения.
— О, у нас и были приключения, но Каллиопа всегда сдерживала нас, она самая старшая и благоразумная из сестер.
— А ваш отец всегда был занят, как и мой.
— О да. Он ученый и занят своей наукой, много читает по вечерам. Впрочем, он всегда следил за тем, чтобы мы получили хорошее образование и знания, особенно в мире античных искусств. — Она предложила ему тарелку с кексами и сэндвичами. — Ваш отец тоже был ученым? Во Флоренции широкое поле деятельности для ученого.
— Мой отец был писателем, его привлекали эпоха Ренессанса и республиканские идеи… — Марко взял маленький сэндвич и некоторое время был занят едой, как будто специально делая паузу, чтобы не сказать лишнего. — Какое-то время он возлагал надежды на Наполеона, увлеченного новыми идеями. Отец надеялся, что они сметут феодализм, принесут новые законы, образование и большую справедливость. Они с друзьями часто собирались и писали памфлеты.
— Он увидел воплощение своей мечты? Марко покачал головой:
— Нет, Наполеон неожиданно изменил идее, как и остальные до него. И мой отец был горько разочарован тем, что никаких перемен не произошло. Мечтал о конституционном правительстве, но умер, не завершив дела. Теперь, когда у нас укрепились австрийцы, его идеи отодвинулись еще дальше.
Талия, затаив дыхание, слушала его рассказ о жизни, в которой мало понимала. Политика, высокие идеалы, настоящая борьба за идею.
— Вы тоже пишете, Марко? Вы следуете по стопам вашего отца?
Но минуты откровенности миновали. На лице Марко вновь появилась светская маска. Он лишь усмехнулся в ответ, протягивая пустую чашку.
— О, могу посвятить оду вашим небесно-голубым глазам, вашей красоте.
— Прошу вас, не надо. — Ей было жаль, что он вдруг переменился. — Я бы почитала вашу монографию об истории Флоренции.
— Напишите ее сами. Насколько я помню, вы прекрасно владеете пером.
— О, у меня не больше воображения, чем у нашего дворецкого.
Он дотронулся до ее руки, когда она передавала чашку.
Она медленно отняла руку.
— Марко, зачем вы пришли?
— Я принес вам это. — Он поднял с пола зонт, который она потеряла в Сидни-Гарденс. — Он вам может понадобиться в таком месте, как Бат.
— Вы очень добры. Но не проще было послать слугу?
— Но я не мог поручить слуге всего остального…
И он ладонью провел по ее щеке, осторожно, как будто она была из хрупкого фарфора. Потом медленно, как будто давая ей время отстраниться, прижался губами к ее губам.
Но Талия и не собиралась его останавливать. И, как в прошлый вечер, ее губы раскрылись навстречу, она вновь почувствовала, как в ней поднимается жгучая волна желания. Пустая чашка упала на ковер, Талия схватила его за плечи, отчаянно, как будто цепляясь за якорь спасения в этом зыбком мире, хотя он и был причиной ее головокружительной страсти, источником сжигающего ее пламени.
— Талия, cara. — И, оторвавшись от ее губ, граф осыпал поцелуями ее шею, закрытые веки, опускаясь все ниже.
И вдруг отпустил ее. И, не веря своим ушам, она услышала:
— Существует слишком много причин, из-за которых я не могу быть с тобой. Но ты должна знать, что быть без тебя — самое тяжелое испытание в моей жизни.
Ознакомительная версия.
