Ребекка улыбнулась и похлопала супруга по руке.
– Не беспокойся об этом, дорогой. Возможно, у них были собаки не такие, как у нас.
Джеймса вряд ли удовлетворило такое объяснение, но ее легкий толчок локтем по направлению к двери отвлек его от раздумий. Анна была тронута, заметив, что матушка Рен и Ребекка стали по обе стороны от нее, а Джеймс охранял ее сзади.
Однако, как выяснилось, она не нуждалась в такой верной баррикаде: не все женщины Литтл-Бэттлфорда осуждали ее. Некоторые молодые женщины так сильно завидовали новой должности Анны в качестве секретаря лорда Свартингэма, что это, казалось, превосходило в их глазах ее сомнительную защиту проститутки.
Анна почти прошла через строй жителей деревни за пределами церкви и уже начинала расслабляться, когда вдруг услышала за плечом приторно-сладкий голос:
– Миссис Рен, я очень хочу, чтобы вы знали, какой храброй я вас считаю.
Фелисити Клиавотер небрежно держала в одной руке маленькую шляпку, чтобы представить в более выгодном свете свое модное платье. Оранжевые и голубые букетики цветов рассыпались по бледно-желтому фону. Юбка открывалась впереди, чтобы обнажить голубую парчовую нижнюю юбку, и вся композиция собиралась складками поверх широкого кринолина.
На мгновение Анна с тоской подумала, как бы ей хотелось иметь такое же красивое платье; но тут матушка Рен высказала свое негодование:
– Анна не думала о себе, когда привезла домой эту несчастную женщину.
Глаза Фелисити расширились.
– Это очевидно. Иначе зачем подвергать себя общественному порицанию, не говоря уже о только что полученном нагоняе с кафедры проповедника. Это так безответственно.
– Не думаю, что мне стоит принимать уроки Иезавели слишком серьезно, – беспечно сказала Анна. – Помимо всего прочего, они могли относиться также и к другим жительницам деревни.
По какой-то причине это довольно слабое возражение заставило фыркнуть ее собеседницу.
– Я ничего не знаю об этом. – Пальцы Фелисити вслепую прошлись по волосам, как пауки. – В отличие от вас, никто не может упрекнуть меня за общество, с которым я поддерживаю отношения. – Натянуто улыбаясь, Фелисити удалилась, прежде чем Анна смогла придумать подходящий ответ.
– Ну и крыса. – Глаза Ребекки сузились подобно кошачьим.
Вернувшись домой, Анна провела остаток дня, штопая чулки: в этом рукоделии она, в связи с необходимостью, весьма преуспела. После ужина она поднялась наверх к своей подопечной и обнаружила, что женщине уже гораздо лучше. Анна помогла ей сесть и упросила съесть немного каши, разбавленной молоком. Перл была довольно симпатичной женщиной, только выглядела несколько потрепанной. В нерешительности она несколько минут крутила локон своих светлых волос, прежде чем наконец разразиться вопросом:
– Почему вы взяли меня в дом?
Анна изумилась:
– Вы лежали на обочине дороге. Я не могла оставить вас там.
– Вы же знаете, кто я, разве не так?
– Ну…
– Я проститутка. – Перл произнесла последние слова, вызывающе дерзко искривив рот.
– Мы предполагали, что это так, – ответила Анна.
– Ну, теперь вы знаете точно.
– Но я не думаю, что это что-то меняет.
Перл, казалось, поразил такой ответ. Анна воспользовалась возможностью, чтобы положить еще немного овсянки в ее открытый рот.
– Вот как. Значит, вы не одна из этих религиозных фанатичек? – Перл прищурила глаза.
Анна помедлила с ложкой, застывшей в воздухе.
– Что?
Перл взволнованно мяла простыню, покрывающую ее колени.
– Это верующие женщины, которые хватают девушек вроде меня, чтобы перевоспитать их. Я слышала, что они держат их на хлебе и воде и заставляют заниматься рукоделием до тех пор, пока их пальцы не начинают кровоточить и они не раскаиваются.
Анна посмотрела на молочную кашу в чашке:
– Это не хлеб и вода, разве не так?
Перл зарделась:
– Нет, мэм, полагаю, что нет.
– Мы будем кормить вас более существенной пищей, когда вы будете готовы к этому, уверяю вас.
Перл по-прежнему выглядела неуверенно, поэтому Анна добавила:
– Вы можете уйти в любое время, когда захотите. Я отправила письмо вашей сестре. Возможно, она скоро приедет.
– Хорошо. – Перл, казалось, испытала облегчение. – Я помню, что давала вам ее адрес.
Анна встала.
– Постарайтесь немного поспать. Вам не следует волноваться.
– Угу. – Лоб Перл был по-прежнему наморщен.
Анна вздохнула.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, мэм.
Анна отнесла чашку из-под каши и ложку вниз и вымыла их. Уже стемнело, когда она отправилась спать на маленький тюфяк, приготовленный в комнате ее свекрови.
Она спала без сновидений и проснулась, лишь когда матушка Рен осторожно потрясла ее за плечо:
– Анна, тебе лучше встать, дорогая, если ты хочешь добраться до Рейвенхилла вовремя.
Только тут Анна наконец озаботилась мыслью: что граф подумает о ее пациентке?
В понедельник утром Анна с опаской вошла в библиотеку Эбби. Она проделала весь путь от своего дома, страшась противостояния с лордом Свартингэмом и надеясь вопреки всему, что он покажет себя более благоразумным, чем доктор. Граф, однако, выглядел как обычно: он был взъерошен и сердит, его волосы и шейный платок торчали вкривь и вкось. Он поприветствовал ее, проворчав, что обнаружил ошибку на одном из листов, которые она переписывала днем ранее. Анна облегченно вздохнула и принялась за работу.
После обеда удача все же оставила ее.
Лорд Свартингэм предпринял короткую поездку в город, чтобы проконсультироваться с приходским священником по поводу финансовой помощи в реконструкции апсиды. О его возвращении возвестила парадная дверь, грохнувшая об стену.
– Миссис Рен!
Анна вздрогнула от крика, последовавшего за ударом двери. Собака у камина подняла голову.
– Проклятье! Где эта женщина?
Анна подняла глаза. Она сидела в библиотеке, где ее всегда можно найти. Где, по его мнению, она могла быть?
Ноги, обутые в тяжелые сапоги, протопали по прихожей; затем высокая фигура графа загородила дверной проем.
– Что это я слышу о неподобающей беженке в вашем доме, миссис Рен? Доктору было очень неприятно говорить мне о вашем безрассудном поступке. – Он напряженными руками оперся на стол палисандрового дерева перед ней.
Анна задрала подбородок и попыталась посмотреть на него сверху вниз – не маленький подвиг, так как он пользовался превосходством своего роста, чтобы возвышаться над ней.
– Я нашла несчастную особу, нуждающуюся в помощи, милорд, и, естественно, доставила ее к себе домой, чтобы ухаживать за ней, пока она не выздоровеет.
Он нахмурился:
