сказал Лорне, чтобы она поступала по своему усмотрению, тем более, что времени у нас было много, а пока что она все равно не имела законного права полностью распоряжаться своим наследством.
Глава 74
Кровь на алтаре
Вскоре мы договорились обо всем с пастором Боуденом. Наша свадьба должна была положить конец всем заботам Лорны, а меня освободить от долгих мучительных ожиданий. Я с трудом верил в такое счастье, наблюдая за своей возлюбленной — настолько она была прекрасна и нежна. Вместе с тем Лорна не была лишена чувства юмора, она веселилась, шутила и никому этим не надоедала.
Сейчас ее уже можно было назвать молодой женщиной. Дух детства постепенно исчезал, хотя она оставалась по-прежнему игривой. Лорна становилась взрослой, чувства ее крепли, и теперь ее взгляд мог выразить миллионы самых разных оттенков настроений и ощущений.
Но все это было чересчур хорошо, и поэтому не могло длиться вечно. Счастье сменилось ужасом, а страстная пылкая любовь — страхом смерти. Но позвольте все рассказать по порядку.
Когда мы оставались с Лорной наедине, я чувствовал, как туманятся ее глаза за длинными черными ресницами, и ее веселость сменялась на сладкую негу, она словно притягивала меня к себе. Я чувствовал ее полное доверие, ее искреннюю любовь, и одновременно с этим сердце начинало бешено колотиться, словно в предчувствии неизбежного приближения несчастья. В такие минуты Лорна вдруг бросалась ко мне, обнимала за шею и, заглядывая в глаза, спрашивала, смогу ли я прожить без нее.
Наверное, те, кто сильно любит, ощущают каким-то образом опасность на расстоянии. Но чем ближе подходил день нашей свадьбы, тем сильнее меня угнетало это непонятное чувство. Я начал бояться за Лорну, я перестал ходить в поле, полностью забросив работу, в результате пропустив желтуху у коровы. Мне пришлось доверить и бобовое поле и выводок поросят своим помощникам, от которых, как я прекрасно понимал, толку в этом деле было маловато. Теперь и Джем Слоком, и Билл Дэдс прекрасно понимали, что ни мой фамильный герб, ни тем более моя бескрайняя любовь никак не могли пойти впрок моему фермерству. Однако, с этим приходилось мириться. Помощники запасались сидром на весь день и шли работать за меня, сознавая при этом, что никакой проверки все равно не будет.
Тем не менее я проигрывал только в отсутствии свободного времени. Сноровка моя оставалась прежней, и рука также уверенно вела плуг, словно в мою жизнь никогда не вмешивались никакие короли и дворяне.
Слух о нашей свадьбе пронесся по всей округе. Люди много говорили обо мне, особенно с того дня, когда под моим руководством были разгромлены Дуны. Поговаривали и об исчезнувшем Советнике, и о пропавшем Карвере, про которого утверждали, что он нашел убежище в самом аду. И так как я стал известной фигурой, для того, чтобы поглазеть на меня и полюбоваться красотой Лорны, народ съезжался изо всех окрестных деревень и городов.
Наш священник поставил условием, что каждый входящий в церковь должен заплатить по шиллингу, а женщины — по два, так как они все равно умудряются увидеть в два раза больше, чем любой мужчина. Я протестовал и как церковный староста потребовал, чтобы деньги при входе отдавали мне, а не священнику. Но тот уверил меня, что такое поведение жениха было бы предосудительным и что он сам эти деньги потом передаст пастору. Махнув на все рукой, я согласился, потому что не привык перечить нашему пастору ни в чем, хотя даже потом мне казалось, что все же я имел право хотя бы на часть этих денег.
Женщины принялись за шитье. Мать, Энни, Лиззи, сестры Сноу и даже маленькая Руфь, приехавшая на свадьбу после долгих уговоров, соорудили себе такие пышные платья, что мне казалось, я в них запутаюсь, и чтобы не наступать постоянно на подолы, мне захотелось прихватить свой любимый посох, чтобы с его помощью было удобней пробираться сквозь их строй. Потом появилась Лорна, спокойно взяла левой рукой мою правую и повела вперед, а я молился, чтобы все это побыстрее закончилось.
Моя возлюбленная выглядела в тот день необычайно красиво. Она просто ослепляла меня, и я боялся взглянуть на нее и шел, немного опустив голову. Лорна тоже волновалась, но старалась держаться уверенно, чтобы никто не заметил ее страха, а я только и повторял про себя, как я спокоен и невозмутим, словно могильщик на кладбище.
Платье Лорны было чисто белого цвета с нежно-сиреневыми оборками (в память о старом графе Брэндире) и очень простого покроя без излишних украшений и причуд. Как я уже говорил, мне было страшно смотреть на Лорну, так она была прекрасна, и я поднял глаза, только когда мы говорили по очереди «Да».
Тот, кто не любил так, как я, и не пережил подобного момента, не осознает всей радости, ликования души и торжества, когда церемония наконец осталась позади, пастор благословил нас, и Лорна посмотрела мне в глаза. В ее взгляде я прочитал сразу все — и глубокую надежду, и бесконечную веру в меня, и преданность ее сердца, и я даже удивился, почему я раньше всего этого не замечал. Прекрасные ее глаза, самые красивые, самые любящие, смотрели на меня — и в этот момент в церкви раздался выстрел, и глаза эти подернулись пеленой смерти.
Лорна упала, прижимаясь к моим коленям, когда я собирался поцеловать ее, как и положено жениху. Желтые деревянные ступени алтаря обагрились кровью, а Лорна уже лежала у моих ног и словно пыталась сказать что-то на прощанье. Но силы уже оставляли ее. Я поднял на руки свою любимую, я гладил ее по волосам, я старался сказать ей что-то успокаивающее, но ничто уже не помогало.
Может быть, кому-то известно такое чувство, когда теряется ощущение времени, когда перестаешь понимать, что происходит вокруг и какой все это теперь имеет смысл. Только что я шел рядом с Лорной, и вот ее уже нет. Я почувствовал, как руки ее обмякли, она тяжело вздохнула и затихла, а потом мне показалось, что она стала холодная, как лед, и тогда я у кого-то спросил, что сейчас у нас — лето или зима.
Была весна, цвела сирень, но мне
