Ознакомительная версия.
— Александра! — воскликнул Оуэн. — Позволь себе этот горестный траур. Я буду ждать. Я люблю тебя, и мы пройдем через этот нелегкий период вместе.
Но Александра отстранилась — это был самый тягостный поступок из всех, которые она когда либо совершала.
— Нет, Оуэн. Все изменилось. Я нужна Кори и Оливии, а еще отцу.
— Я буду ждать тебя, — упорствовал возлюбленный, и слезы сверкнули на его ресницах.
Но отныне выбора просто не было. Александре предстояло сплотить семью, независимо от того, каких жертв это от нее потребует.
— Прощай, Оуэн, — обреченно произнесла она.
— Я больше не могу содержать тебя, — сказал барон Эджмонтский.
Александра Болтон в изумлении смотрела на своего хмурого возбужденного отца. Он только что позвал ее с двумя младшими сестрами в свой маленький запущенный кабинет, где время от времени просматривал бухгалтерские книги поместья. Странно, но отец казался трезвым — а между тем уже почти половина пятого дня. Что все это означает, что он имеет в виду?
— Я знаю, в каком плачевном состоянии наши финансовые дела, — отозвалась Александра, пытаясь тем не менее ободряюще улыбаться. — Я возьму дополнительные заказы на шитье, отец, и наверняка смогу зарабатывать каждую неделю еще на фунт больше.
Граф обескураженно хмыкнул.
— Ты так похожа на свою мать! Она была неустанна, Александра, неутомима в своих попытках поддержать меня — вплоть до последнего дня своей жизни.
Он прошел в глубь кабинета и резко плюхнулся в кресло, заняв свое место за столь же потрепанным, потертым, как и он сам, столом. Старый предмет мебели перекосился — одна из ножек требовала починки.
Душа старшей дочери наполнилась смутной тревогой. С тех пор как умерла Элизабет Болтон, Александра прикладывала максимум усилий, чтобы сплотить семью, — а задача была не из легких, учитывая неукротимое пристрастие отца к картам и виски, которое могла сдерживать лишь мать. Последний раз отец приглашал Александру и двух ее младших сестер в свой кабинет, чтобы рассказать им о тяжелой болезни матери. Конечно, они и сами все понимали, ведь Элизабет угасала на их глазах. Помнится, известие о ее состоянии рвало сердце нестерпимой тоской, но не удивляло.
Элизабет умерла девять лет назад. С тех пор отец растерял всю выдержку, он даже не пытался обуздывать дурные наклонности. Кори обладала неукротимым нравом и, когда Александра не следила за ней бдительным взором, делала все, что заблагорассудится. Оливия замкнулась в собственном мире акварелей и пастелей: хотя и выглядела довольной своей одинокой участью, старшая сестра была в отчаянии. Что же касается самой Александры, то она отказалась от настоящей любви ради того, чтобы заботиться о близких. И ни на секунду не пожалела об этом.
— Не стоит унывать, — сказала Александра с улыбкой. — Мы можем нуждаться в деньгах, но у нас есть прекрасный дом — пусть даже ему требуется ремонт, а еще нам есть что надеть, и пока мы не голодаем. Наша ситуация могла быть хуже.
Кори, которой исполнилось всего шестнадцать, демонстративно усмехнулась. В самом деле каждый ковер в этом доме был потертым, стены не мешало бы отштукатурить и покрасить, а портьеры прямо таки расползались от ветхости. Дела имения были так плохи, что штат пришлось сократить до одного слуги, позволив уволиться в прошлом году и садовнику. Лондонский дом семьи был продан, но поместье Эджмонт Уэй, к счастью или нет, находилось недалеко от города, всего в часе езды от Гринвича.
Александра решила не обращать внимания на выходку безрассудной, излишне откровенной и невероятно красивой младшей сестры.
— Отец, что происходит? Твое поведение беспокоит меня.
Странно, но барон еще не был одурманен алкоголем, а ведь обычно напивался задолго до полудня. Что все это значило? Нет, Александра не могла надеяться на то, что он одумался. Она знала, что у отца не было ни малейшей причины даже пытаться изменить свою беспутную жизнь.
Барон вздохнул:
— Мой кредитный лимит исчерпан.
Тревога Александры усилилась. Подобно большинству людей высшего сословия, они жили на доходы от аренды земель и кредиты. Но одержимость азартными играми вынудила отца распродать за бесценок прежде сдаваемые в аренду фермы, одну за другой, и в результате в поместье осталось всего два арендатора. Того, что они платили, возможно, хватило бы на поддержание сносной жизни, если бы неудержимая страсть к картам не увлекала барона почти каждую ночь. Увы, он играл — чрезмерно, неудержимо — все эти годы после смерти жены, так что Александре не оставалось ничего иного, как превратить свою любовь к шитью в источник дохода для всей семьи, хотя это занятие и казалось временами просто унизительным. Те же самые женщины, что когда то наслаждались чаепитиями и зваными ужинами вместе с Элизабет и ее близкими, теперь были клиентками Александры. Леди Льюис получала несказанное удовольствие, лично вручая ей порванную и обтрепавшуюся одежду, а потом, после возвращения предметов своего туалета, раздраженно жаловалась на то, как небрежно произведена их починка. Александра неизменно улыбалась и приносила свои извинения. На самом деле она в совершенстве владела ниткой и иголкой и до того, как финансовые дела семьи пошли из рук вон плохо, обожала шить и вышивать. Теперь она сомневалась в том, что когда либо снова вдела бы нить в иглу — если бы, конечно, судьба предоставила ей такой выбор.
Но членам семьи действительно было что носить, у них оставалась крыша над головой и еда на столе. Их одежда давно вышла из моды и уже не раз штопалась, крыша в плохую погоду протекала, а рацион, как правило, ограничивался хлебом, овощами и картошкой, и лишь по воскресеньям семья позволяла себе роскошь в виде мяса. И все же это было лучше, чем совсем ничего.
Кроме того, младшие сестры избегали вспоминать былые времена пышных обедов и балов. И Александра была благодарна за это.
Но как они будут жить дальше без кредита?
— Я возьму еще больше шитья, — решительно сказала Александра.
— Как ты сможешь справиться с таким ворохом работы? Ты и так не спишь ночами напролет, выполняя заказы клиентов! — возразила Кори. — У тебя мозоли на больших пальцах!
Сестра была права, и Александра знала это. В конце концов, она была всего лишь человеком и просто физически не справилась бы с еще большим количеством работы — разве только совсем отказалась бы ото сна.
— Прошлым летом лорд Хенредон просил меня написать его портрет. Я отказалась, — тихо произнесла Оливия. В то время как Кори была натуральной золотистой блондинкой, оттенок волос Оливии не поддавался описанию — ни белокурый, ни каштановый, какой то невнятный, — но и средняя сестра Александры отличалась необычайной красотой. — Но сейчас я могу предложить жителям графства свои услуги в качестве художника портретиста. Думаю, я могла бы заработать несколько фунтов за очень короткий срок.
Ознакомительная версия.
