— Что еще?
Отец оглянулся на стоящих за ним сыновей и, запинаясь, начал говорить:
— Я… понимаешь… ну, это…
Губы Мерри сжались в тонкую ниточку. Этот человек не может даже произнести то, что они совместно сочинили, чтобы заставить ее выдать им виски. Он продолжал бормотать что-то невнятное, и, в конце концов, на его опухшей физиономии отразилось отчаяние. А Мерри захотелось его ударить. Она была сыта по горло этой троицей.
— Видишь ли… — неуверенно начал отец. Очевидно, он решил предпринять еще одну попытку выразить беспокоившую его мысль. Впрочем, и эта попытка оказалась тщетной, и он беспомощно замолчал.
Не приходилось сомневаться, что его мозг отравлен алкоголем — теперь таким он был всегда. Мерри со злостью отбросила шитье и вскочила.
— Давайте угадаю. Я слышала, что у нас гость. Это наш сосед Колан, не правда ли? И нет никаких сомнений, что вы считаете его визит замечательным поводом для откупоривания еще одного бочонка виски!
— Да, — выдохнул отец и тут же выпрямился, когда Броди стукнул его локтем по спине. — То есть, нет. Я хотел сказать, что приехал Колан, но не думаю, что по этому поводу стоит откупоривать очередной бочонок. Просто я хочу сообщить, что он привез очень интересные новости.
— Какие еще новости? — сухо спросила Мерри. Она не ждала никаких важных новостей. Это только для ее отца и братьев рассказ Колана о том, как он неделей раньше на охоте подстрелил зайца, был отличным поводом отметить это событие.
— Твой суженый возвращается из Туниса, — выпалил Гавейн раньше, чем отец снова начал мямлить и заикаться.
Мерри была настолько потрясена новостью, что без сил опустилась на скамью. Ее округлившиеся глаза уставились куда-то в пространство, пока мозг старался справиться с действительно ошеломляющей новостью. Сбылась ее мечта. Давнишняя мечта. Много раз до и после смерти матери Мерри пыталась представить себе, каким будет ее будущий муж, что это будет за человек. В ее воображении он представал добрым и красивым человеком, который должен был появиться в замке Стюартов на лихом скакуне, посадить ее рядом с собой и увезти далеко, в другую жизнь. Но все это было много лет назад. С тех пор каждый год появлялись разные причины, по которым он не может приехать и забрать ее с собой. Постепенно мечты потускнели, а затем и вовсе растаяли. Девушка смирилась с тем, что он уже никогда не приедет. Видно, ей предначертано судьбой остаться старой девой и ругаться с отцом и братьями до тех пор, пока она или они не умрут.
Припомнив все это, Мерри с подозрением уставилась на стоявших перед ней троих мужчин:
— Это неправда!
— Нет, правда, — хором выкрикнули Броди и Гавейн, обошли отца и сели рядом с сестрой. Их лица светились радостью.
— Он получил известие о смерти отца и возвращается, чтобы получить наследство, — возбужденно пояснил Броди. — Теперь ему нужен наследник.
— Он готов осесть где-нибудь здесь и собирается жениться, — добавил Гавейн.
— Как лестно, — пробормотала Мерри.
— Ну да! — с энтузиазмом воскликнул Броди, явно не уловив сарказма. — Теперь мы все должны ехать в Англию, чтобы ты вышла за него замуж. Сегодня мы отпразднуем это событие, а завтра рано утром тронемся в путь.
Мерри с трудом овладела собой и с усмешкой взглянула на мужчин своего семейства:
— Теперь я понимаю, чему вы так радуетесь. Спихнуть меня в Англию, выдав замуж за негодяя, которому надоело мотаться по свету. Конечно, есть повод отпраздновать. Вы же не чаете избавиться от меня.
Братья обменялись понимающими взглядами, после чего Броди поспешил заметить:
— Что ты, нет, конечно же, нет, Мерри. Нам хорошо с тобой. Если тебя не будет, кто станет вытаскивать нас из постели по утрам?
— А кто будет прятать от нас виски, отраду наших сердец? — добавил Гавейн.
— А кто будет следить за тем, чтобы мы тренировались, ходили на охоту, занимались делами? — подвел итог Эхан.
Мерри долго переводила настороженный взгляд с одного мужчины на другого. Несмотря на заверения, что им с ней хорошо, довольные улыбки троих мужчин свидетельствовали об обратном. Что ж, ведь она хотела именно этого. В конце концов, жизнь, в которой ей не придется денно и нощно следить за этой троицей, чтобы они не упились до смерти и не поубивали друг друга или кого-то еще, не может не понравиться. Ну а пока им придется потерпеть.
— Ладно, но я не думаю, что вам придется столкнуться со всеми этими трудностями в ближайшее время. Мой суженый не торопился возвращаться домой после крестового похода. Не думаю, что он поспешит сюда, за мной. Так что пока вам придется мириться с моим присутствием, — мрачно заявила она и вернулась к шитью.
В помещении воцарилась тишина. Мерри не сомневалась, что мужчины обмениваются паническими взглядами, но не поднимала головы. Теперь они не могли остановиться, оказавшись так мучительно близко от воплощения своей самой сокровенной мечты — избавиться от нее.
— Но, Мерри, — прокашлявшись, заговорил Эхан Стюарт, — все совсем не так. Дело не в том, что мы хотим ехать в Англию, чтобы выдать тебя замуж.
— Это его желание, — объявил Гавейн.
Мерри подняла голову и с большим недоверием посмотрела на мужчин:
— Его желание?
— Ну да. Ты же знаешь, д'Омсбери долго не был дома. Три года, — сказал Броди. — Он не знал о смерти отца и о том, что в его отсутствие всеми делами заправляла мачеха. Ты же понимаешь, женщина не может делать мужскую работу — она не так быстро соображает. В общем, он решил, что пора утвердиться в своих правах.
Мерри стиснула зубы. Вот, значит, как. Женщины не могут управлять делами в замке. А как же ее мать Мэйрид, вот уж святая женщина, занималась этим всю жизнь, до самой смерти, а потом ее сменила Мерри, которой тогда было всего шестнадцать лет, но ей пришлось самостоятельно вести хозяйство. Она дала обещание умирающей матери позаботиться об отце, о братьях и исправно вести дела. Мерри должна была заниматься хозяйством либо до смерти отца, когда хозяином станет уже ее старший брат Кейд — единственный трезвый мужчина в семье, либо до своего замужества, когда она покинет замок.
Мерри делала все от нее зависящее, чтобы сдержать обещание. Она управляла замком Стюартов, постоянно боролась с пьянством отца и братьев. Но от поглощения эля и виски удержать их было невозможно. Они потребляли эти напитки в огромных количествах, часто сильно напивались и реально страдали от жестокого похмелья, так что принимать разумные решения они, как правило, были не в состоянии. Даже от трезвых от них было мало пользы, поскольку они целыми днями бесцельно болтались по замку, ныли, что у них пересохли глотки, и требовали новых порций вожделенной влаги. Так что помощи от них Мерри не видела, они были для нее только обузой. Но с другой стороны, это была ее семья. Другой у нее не было.
