не бывал. На меня волки охотились, когда я их с ружьем поджидал, а вот так, чтобы лихо на коне и с псовыми по волку, не было такого. В романе полный разгул моего воспаленного воображения. Возможно, есть и неточности. Грешен. Вы уж простите. Я ни когда в своей жизни не видел настоящего русского волкодава. Так раньше назывались псовые злобочи, которые волка брали намертво в глотку. Я ни когда в своей жизни не видел псового кобеля, который не имел рублевой цены, то есть цены золота. За такую собаку расплачивались деревнями, да что там деревнями, имения отдавали, только бы заполучить такого кобеля. А были и такие, которые вообще не имели реальной цены. Это шедевр человеческой мысли, пик его тяжких трудов, вершина кинологии. Травля волка, это не развлечение, как думают многие, это тяжкий труд многих поколений русских людей.
И еще, самую малость.
Не знаю как для других, а для меня, как автора, главное, что бы книга была прочитана до конца. У любого читателя есть возможность, не дочитав, просто захлопнуть книгу и забыть о ней навсегда. Если книга прочитана от корки до корки, пусть роман и плох, но, что-то все же заинтересовало читателя. Дальше ругайте меня, но мне очень приятно, как автору, что роман прочитан до конца.
Я Вас всех люблю. С уважением. Автор.
P.S. Не бывает комплексных охот, как пишут некоторые господа теоретики. Бывает комплексный обед в советской столовой. Когда вам подают борщ, но таракан на стене, это еще не комплексный обед, а вот когда таракан уже в борще у вас, вот тут вы все получаете в комплексе. Бывает комплексная покупная любовь. Когда вы берете себе женщину за деньги, деньги она взяла, а вот у нее комплекс, она не спит с каждым мужчиной. Есть травля волка, есть травля зайца и комплексы тут не причем, это суета. Идет охота на волков. Работает чистокровная русская псовая борзая.
Исток.
Пути Господни неисповедимы. Как часто мы произносим эту фразу. Смысл прост и понятен, но это только на первый взгляд. Человеческая жизнь имеет начало и конец, а вот жизнь всего человечества идет по кругу. Нет там ни начала, ни конца. Жизнь одного человека, зеркальное отражение жизни другого человека, если у них есть много общего. Каждая душа человека строго индивидуальна. А внимательно присмотришься, люди разные, а судьбы одинаковы.
Полковник, лейб-гвардии гусарского полка Александр Волков ехал весь израненный в Петербург. На дворе был апрель 1813 года. Александр полулежал в кибитке, он был, еще слишком слаб, что бы самому ехать на лошади, да и ходить он только недавно начал. Почти целый год он провалялся на больничной койке в лазарете. Дорога была ухабистая, и лошадь шла медленно. Александр смотрел на облака и думал о прожитой жизни. Мне сорок пять лет, война с Наполеоном прошла мимо меня. Ну, что ж, жизнь только начинается. Раз Господь не дал умереть, то и поживем еще, и он подумал о своем отце. Точно так же, но сорок с лишним лет назад по этой же дороге ехал и его отец, Семен Волков, штаб-майор лейб-гвардии гусарского полка. Александр очень хорошо помнил рассказы отца, и Акима о том времени.
I
Бравый петербургский гусар Александр Волков, завсегдатай модных салонов, женский сердцеед и красавец. Дуэлянт и балагур. Да, мало ли еще эпитетов можно было ему добавить. Свою военную карьеру он начал прапорщиком и в первый же год службы провел две дуэли. Подпоручику Ставинскому, он прострелил плечо, а вот красавцу Гаевскому, он саблей отрезал левое ухо. Все остались живы. Семен получил строгое взыскание и очередное воинское звание подпоручика. Так успешно началась его военная карьера. Наверно, он бы наделал еще много глупостей, но получил письмо от своего отца, взять отпуск и немедленно явиться в имение. Погуляв еще с недельку в Петербурге со своими собутыльниками, Александр взял недельный отпуск и поехал к отцу. В общем, то Александр не был гулякой, воспитывался он в строгости, но вот вольный воздух Петербурга сделал с ним такое дело. Александр лихо подкатил к крыльцу родного дома. Дворня высыпала на улицу и кланялась барину, но отец не вышел его встречать, что сильно удивило Александра. Не приболел ли отец, еще подумал он. Его встретил Аким, который был и псарем, и управляющим, и, вообще, главным в имении человеком, через которого и велось все управление большим волковским хозяйством.
— Батюшка вас ожидает в кабинете. Грозен и страшен. Вы уж там барин по тише будьте, давно я его таким не видел.
Семен вошел в кабинет, поклонился отцу и поцеловал ему руку.
— Я зачем тебя в Петербург послал? Что бы ты там волочился за бабами, пил водку и дрался на дуэлях? Мы Волковы, слышишь, мня, Волковы. Наша обязанность служить царю и отечеству. В нас сам царь Петр поверил, что бы мы не щадя живота своего служили родине. Твои два брата служат в армии исправно, а ты один фамилию поганишь. Я на тебя возлагал большие надежды, ты один был записан за лейб-гвардией. Не знаю, что и делать с тобой.
Александр ожидал такого разговора. Отца он очень любил и хорошо знал его характер, но вот эта дикая питерская свобода сыграла с ним такую шутку. Все в твоих руках. Протяни руку и вот они женщины красавицы в твоей постели. Можно и сабелькой помахать, показав свою удаль молодецкую.
— Грешен я отец. Бес попутал. Пока сюда ехал, все понял и без твоих слов. Поостепенюсь я, хотя в Питере и другая жизнь. Если локтями не растолкаешь, то и не пробьешься.
— Да, кто тебе говорит, что паинькой быть надо? Мы Волковы, нас уважать и бояться надо. Мы себя в обиду ни когда не дадим. Но к чему эти пьянки и гулянки-то? Если надо, то и в морду дать можно и на дуэль вызвать, но по уму и за дело. Мы в армии лучшие и самые храбрые. Но умереть мы должны не в дамском салоне, на жене, какого-нибудь князюшки, а на поле брани. Ты меня понял сынок?
— Понял отец. Больше со мной у тебя хлопот не будет. Буду тише воды.
— Тогда ты меня не понял сынок. Глупости делать не надо, это главное. А так ты гусар и доблесть твоя должна быть везде. А если у светлейших князей рога появятся, так это им тужить надо. Теперь подойди ко мне, и я обниму тебя. Живи по уму сынок.
