— Ну, это уже кое-что. — Дуглас закончил свои записи и поднял голову. — На твоем содержании находятся семеро детей и их матери. И еще две женщины должны родить от тебя детей до конца этого года.
— Да, все так. Не забудь про вероятность близнецов и про Нэнси, которая может выйти замуж за капитана.
— Господи, неужели ты не можешь развлекаться, не плодя детей на каждом шагу? Ты что, не знаешь, что для этого нужно делать?
Райдер покраснел, что было для него большой редкостью, и обиженно ответил:
— У меня не получается. Я никак не могу удержаться. В конце концов, не все же такие ледники, как ты, Дуглас! Господи, неужели ты всегда контролируешь себя? Неужели ты ни разу не был в состоянии, когда думаешь только о наслаждении и тебе плевать на все последствия?
— Нет.
Райдер вздохнул.
— Я не такой дисциплинированный, как ты. У тебя по-прежнему только двое детей?
— Нет. Мальчик умер, когда я был в Лондоне. Осталась только Синтия, прелестная девочка четырех лет от роду.
— Мне очень жаль.
— Это не было неожиданностью, доктора давно предупреждали об этом его мать. У малыша были недоразвиты легкие. Элизабет написала мне, что состояние ребенка ухудшилось, и я отправился в Лондон. Так что посещение военного министерства было только одной из причин моей поездки.
Дуглас взял чистый лист бумаги и занялся подсчетами расходов в текущем квартале.
— Твои любовные похождения обходятся слишком дорого. Чертовски дорого, я бы сказал.
— Только не надо читать мне мораль. Ты такой же молодой и здоровый мужчина, как я. И наш знаменитый дядюшка Брэндон только порадовался бы, видя, что его любвеобильная натура нашла свое воплощение в его потомках. Любовный пыл не покидал его до восьмидесяти лет, во всяком случае, так он мне рассказывал. И очень может быть, что он не хвастал. Ты всегда говорил, что мы должны нести ответственность за своих незаконнорожденных детей, и тут я с тобой согласен. Я также согласен с твоим планом вести строгий учет, так как он дает нам уверенность в том, что мы ничего не упустим из виду. Ты такой замечательный стратег, что, думаю, из тебя вполне мог бы выйти генерал. Как жаль, что тебе пришлось оставить армию всего лишь в чине майора.
Райдер продолжал смеяться, когда дверь гостиной отворилась, и в комнату заглянул их младший брат.
— О, Тайсон, входи, мы почти закончили. Дуглас уже сообщил мне, что страсть к похождениям скоро проделает дыру в моем кармане. Он уделит нам с тобой внимание, как только закончит подсчеты моих грандиозных расходов. Они кажутся ему еще больше оттого, что, по его мнению, я мог бы потратить их на более серьезные занятия. Он полагает, что существует иное поле деятельности, которое можно было бы вспахать, засеять и потом ждать урожая.
— О каких это подсчетах и полях ты тут болтаешь? — поинтересовался Тайсон Шербрук, входя в комнату.
Райдер игриво покосился на Дугласа, который лишь неодобрительно пожал плечами, не поддержав его тона. Но Райдер слишком хорошо знал своего брата и догадывался, что в душе он тоже забавляется.
— Послушай, Дуглас, Тайсон собирается стать викарием. Поэтому ему необходимо знать о мужских слабостях, а главное, если уж говорить прямо, об основном мужском инстинкте. Сегодня, Тайсон, ты попал как раз на одну из наших встреч, которые мы устраиваем раз в три месяца, чтобы подсчитать количество незаконнорожденных Шербруков, которые появляются благодаря моему непосредственному участию.
— Подсчитать кого?.. — Тайсон ошеломленно перевел взгляд на Дугласа.
— По-моему, я ясно выразился. Тебе уже двадцать один, Тайсон. Пора и тебе приходить на наши встречи. Как ты думаешь, Дуглас? А то в один прекрасный день нам свалится на голову его отпрыск и начнет предъявлять свои требования. Мы должны держать ситуацию под контролем. Подумай о нашей репутации. Ну, Тайсон, признавайся: есть ли у кого-нибудь из местных девиц ребенок от тебя?
Тайсон был на грани обморока.
— О Боже, конечно, нет! Я не способен на такие низкие поступки! Я слуга Господа, будущий викарий, пастырь, который поведет свою паству…
— Умоляю тебя, остановись! — закатив глаза, прервал его Райдер. — Мне страшно подумать, что Шербрук может произносить такие вещи и сам верить в то, что говорит. Господи, Тайсон, неужели ты не можешь жить, как все нормальные люди? Нет, все-таки, несмотря ни на что, я верю в тебя. Как говорится, надежда умирает последней.
Тайсон сидел потрясенный, не в силах поддерживать разговор. Он знал, что его братья были светскими людьми, что им были известны стороны жизни, о которых он боялся даже подумать, но шутить над такими вещами? Устраивать подобные встречи, вести учет незаконнорожденных детей? Все это было омерзительно и низко. И это его родные братья! Он молча направился к двери.
— Ну хотя бы улыбнись, Тайсон, — попросил Дуглас. — Ведь викариям позволено иметь чувство юмора.
— О нет, — попытался объяснить Тайсон, — просто… конечно, я могу улыбнуться, но дело в том, что…
— Ты не в состоянии закончить ни одного предложения, — усмехнулся Райдер. — Да и ни к чему. Вряд ли мы услышим от тебя что-нибудь новое.
— Человек, посвятивший себя Богу, тоже может любить женщину, но особенной любовью. И у меня тоже есть возлюбленная, и вам это прекрасно известно!
— Господи Иисусе! — Райдер отвернулся, пытаясь скрыть душивший его смех. — Еще по глоточку, Дуглас?
— Нет, уволь, не знаю, откуда у нас взялось такое отвратительное бренди. — Он с сожалением посмотрел на Тайсона. Похоже, они переборщили со своими шутками. Бедняга воспринимает все слишком серьезно. Впалые щеки Тайсона стали пунцовыми от смущения. Дуглас попытался разрядить обстановку. — И кто эта девушка, Тайсон? Исходя из того, что ты — будущий викарий, я полагаю, что она не может быть ни актрисой, ни продавщицей.
— Нет. — Тайсон почувствовал, что ступил на твердую почву, и голос его окреп. — Ее зовут Мелинда Беатрис, она — дочь сера Томаса Хардести.
Райдер выругался.
— Знаю я ее, Дуглас, у нее водянистые глаза, фальшивая улыбка и костлявая фигура. К тому же, у нее два имени, и родители настаивают, чтобы к ней именно так и обращались. Два имени! По-моему, это уже слишком!
— Она станет прекрасной женой для служителя Божьего! — начал яростно защищать свою избранницу Тайсон, но резко остановился, увидев на лице Дугласа выражение, столь хорошо знакомое ему по покойному батюшке.
— Я правильно тебя понял, — голос Дугласа стал очень мягким, — что ты в свои двадцать лет пленился девушкой, которая подходит тебе по своему рождению и общественному положению, и намерен сделать ее своей женой? Мы говорим о Хардести из Блэстон Мэнор?
