— Да уж.
— Нечего даже рассказать. Никаких новостей, никаких сплетен, ничего интересного. Кроме, пожалуй, странного старика, блуждающего по улицам. – Адди подошла к тумбочке и взяла ложку. – Я увидела его из аптеки, когда покупала лекарства. Он выглядит, как типичный старый ковбой, со своей большой бородой, длинными волосами и обветренным лицом.
Усталая улыбка появилась на лице Лиа. Сегодня она была бледнее и апатичнее, чем накануне. В течении нескольких прошлых месяцев ее волосы потеряли весь свой блеск, а в темных глазах появилась покорность и понимание неизбежности конца.
— Сейчас бродят много старых ковбоев. В этом нет ничего странного.
— Да, но он стоял около магазина, как будто ждал, когда я выйду. Он так пристально меня разглядывал, что у меня пошли мурашки по телу, и я поспешила уйти оттуда поскорее – так жутко себя ощущала под его взглядом. Ему, должно быть, лет семьдесят—восемьдесят, не меньше.
Лиа рассмеялась.
— Старикам всегда нравится смотреть на молодую, привлекательную девушку, милая, и ты знаешь об этом.
— Но он так на меня смотрел! – Адди скривилась от неудовольствия и взяла с тумбочки, заставленной всевозможными лекарствами, бутылку из зеленого стекла. Она была одной из большого количества медикаментов, которые не могли вылечить развивающийся в теле Лиа рак, но хотя бы ослабляли боль. Доктор Хаскин разрешил уже не ограничивать болеутоляющие, и принимать лекарство, содержащее опиум, всякий раз, когда возникнет необходимость. Аккуратно вылив содержимое ложки в рот тети, Адди носовым платком промокнула ее губы и подбородок, на который скатились несколько капель.
— Так. Через пару минут тебе станет получше.
— Я уже чувствую себя лучше. – Лиа погладила ее по руке. – Ты должна ходить в гости к свом друзьям, а не трястись надо мной все время.
— Мне твоя компания нравится больше.
Адди улыбнулась, а в ее темно-шоколадных глазах мерцала безграничная любовь. При всей своей очаровательности, ее лицо не поражала с первого взгляда безупречной красотой. Скулы и подбородок были приятно-округлыми, и ничем не примечательными, однако, тем не менее, лицо приковывало к себе внимание внутренним светом, выразительными глазами, и чудесными каштановыми волосами с оттенком меда, окружающими его. У него было очарование, которое никто не мог точно описать. Ревнивые женщины могли бы указать на множество недостатков в ее внешности, но большинство мужчин полагало, что она была более чем прекрасна.
Адди положила ложку на туалетный столик и посмотрела на большую стопку сентиментальных романов, повествующих о прекрасных беспомощных девах, головокружительных приключениях и злодеях, которых побеждают бесстрашные герои.
— Снова их читала? – спросила она. – Неужели, ты когда-нибудь поступала бы как эти героини?
Нежное поддразнивание нравилось Лиа, которая всегда гордилась своей самостоятельностью и здравым смыслом. Пока рак не приковал ее к постели, она была самой деятельной и независимой женщиной в Санрайзе. Брак или любое другое ограничение ее свободы никогда не привлекали ее. Но в тоже время, признавала она, появление в ее жизни Адди и прожитые с ней годы, было благословением Господним.
Ребенок и опекунство над ней она получила неожиданно, после внезапной гибели сестры и шурина. Воспитание трехлетней малышки стало большой ответственностью для нее, полностью изменило ее жизнь, сделав ее богаче и насыщеннее, чем она могла предположить. Теперь, в свои шестьдесят лет, Лиа была совершенно счастлива, как для старой девы – Адди была единственной семьей, в которой она нуждалась.
Хотя Адди родилась у Сары и Джейсона Пек, и росла до трех лет в Северной Каролине, она не помнила других родителей, кроме Лиа и другого дома, кроме этого, расположенного в небольшом городке в центре Техаса. Она была уроженкой Техаса по своей сути, унаследовав протяжный говор и специфический акцент техасцев, потребность в огромном небе над бескрайними просторами, их горячий характер и глубоко укоренившийся кодекс чести и справедливости. Она унаследовала силу и смелость семьи Уорнер, которая возвысилась и пришла в упадок задолго до рождения Адди.
Уорнеры основали город Санрайз на пути следования огромных стад рогатого скота, которых перегоняли неутомимые ковбои – первые поселенцы этих мест. В конечном счете, на смену пыльной дороге пришли рельсы и железнодорожные составы, увозящие два раза в год в Канзас, Миссури и Монтану злобных логхорнов, происходящих от мексиканских быков, участвовавших в корриде, и не менее жестоких и неуправляемых, чем их предки. Что бы управлять ними требовались мужчины не менее выносливые и крепкие, которые могли жить в седле в течении многих недель подряд, вдыхая густую пыль степей, обходясь едой, приготовленной на костре из коровьих лепешек, и которые не могли позволить себе иметь семьи. Но, несмотря на все трудности, у них была свобода, которую они хотели, и вызов, который они не могли не принять, покоряя просторы земли на которой жили. Это был их выбор. Лиа часто развлекала Адди бесконечными историями о Расселе Уорнере, ее прадеде, которому принадлежало одно из самых больших ранчо в Техасе.
Но время хозяев вольготно пасущихся стад и их огромных ранчо давно прошло. Прерии больше не были свободными. Территории ранчо стали огораживать ярдами колючей проволоки. Теперь у каждого был лишь небольшой, огражденный кусочек Техаса. Ковбои, с их образом жизни и традициями, уходили на Запад, на еще не освоенные земли, или превращались в обычных поселенцев, обрабатывающих поля и выращивающих урожаи. Бескрайние акры, которые когда—то были ранчо «Санрайз», теперь испещрены буровыми установками на нефтяных платформах и имеют ценность лишь для добычи черного золота. Адди чувствовала жалость к старым ковбоям, которые иногда проходили через их город, молчаливым и покорным факту, что единственный образ жизни, который они знали, канул в лету. Старики, не имеющие где приклонить голову.
— Посмотри! – позвала Адии, подставляя бутылку под солнечный луч из окна. – У старика, о котором я тебе рассказывала, точно такой же цвет глаз. Ярко-зеленый, как у молодого орешника. Я никогда не видела ничего подобного.
Лиа приподнялась на подушках, внезапно заинтересовавшись.
— А кто он? Его кто-нибудь называл по имени?
— Да. Я слышала, что кто-то говорил, что его зовут Хантер.
— Хантер! – Лиа прижала руки к лицу и спросила, — Бен Хантер?
— Да, кажется, именно так.
Лиа выглядела невероятно ошеломленной.
— Бен Хантер! Через столько лет! Прошло уже пятьдесят лет. Зачем он вернулся? Почему он здесь?
