Джослин снова умолкла и молчала все то время, пока они спускались по лестнице и направлялись в бальный зал.
Обыкновенно Маркус разговаривал лишь с теми, кого хорошо знал и уважал, но теперь он нарочно замедлил шаг и расправил плечи. Когда кто-нибудь здоровался с ним, он спокойно кивал в ответ. Некоторые как-то странно на него поглядывали, но Маркус не обращал на них внимания; он хотел сбить с толку лишь одного человека – Барлоу.
– Сэр! – Коренастый джентльмен, покинув окружение товарищей, быстро двинулся в их сторону. – Я требую удовлетворения!
Бросив на леди Барлоу многозначительный взгляд, Маркус обернулся. Все собравшиеся уставились на них в предвкушении скандала. Либо слухи мчатся быстрее лошадей Маркуса, либо этот дурень успел уже всем разболтать о своих намерениях.
– Удовлетворения, Барлоу? А можно поинтересоваться хотя бы, в чем дело?
Услышав столь дерзкий ответ, лорд Барлоу широко распахнул глаза и сглотнул.
– Эксетер. Надо же. А я-то думал… – Он прокашлялся и нервно покосился на одного из приятелей. – Эксетер. Как поживаете, сэр?
Он поклонился, закачался и едва не упал. Маркус окинул его уничтожающим взглядом.
– Не жалуюсь, сэр. А вы?
При звуке его ледяного голоса Барлоу икнул.
– Очень даже неплохо, сэр.
Снова воцарилась тишина.
– Джослин, – наконец пробормотал Барлоу.
– Добрый вечер, дорогой. – Миссис Барлоу присела в реверансе, пряча бледное лицо за веером.
Маркус освободил локоть от ее хватки.
– Раз уж вы прибыли, Барлоу, возвращаю вам вашу супругу, которая была так любезна, что составила мне компанию.
– Составила компанию, – повторил Барлоу, точно попугай, и взял жену за руку. Вид у него был смущенный и озадаченный, – Да уж. Гм-м… Да.
– Ваша жена вызвалась показать мне хозяйскую галерею, – продолжил Маркус, – и весьма меня просветила.
Леди Барлоу была известной любительницей изящных искусств, но Маркус подозревал, что она скорее благоволила к смазливым молодым художникам. Впрочем, ему не было до этого никакого дела.
– Весьма. – Похоже, Барлоу утратил способность вести диалог и мог лишь повторять некоторые слова. Он переводил взгляд с Маркуса на жену и обратно, словно никак не мог уразуметь, о чем они толкуют. Да и что тут скажешь? Разве только обозвать дражайшую половину шлюхой, а Маркуса – вралем. Может, первое он и осуществит, так как порядочно набрался, но вот насчет последнего – увольте.
Взвесив обстоятельства, Маркус решил, что уже сделал все возможное для брата.
– Прощайте, Барлоу, и вы, леди Барлоу. – Он повернулся и направился прочь, успев напоследок услышать, как лорд Барлоу выговаривает какому-то приятелю:
– Гривз, ты глуп как пень! Это же Эксетер, а не его распутный братец.
– А мне почем знать? Будто их различишь! – заныл Гривз.
Маркус шел по залу, пропуская мимо ушей возмущенный шепот, несшийся ему вдогонку; он не прибавил шагу и ни разу не оглянулся. У лестницы его ждала карста; лакей почтительно распахнул перед ним дверцу, и Маркус, забравшись внутрь, постучал в крышу. Карета тут же тронулась.
– О, брат, спасибо тебе, – раздался из-за занавесок голос Дэвида. – Поверить не могу, что она мне лгала!
– Будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты бы сначала сам все разузнал.
Дэвид фыркнул.
– Разве я когда-то отличался здравым смыслом?
Маркус вздохнул. Действительно, такого обалдуя, как Дэвид, еще поискать: крутит роман с женой известного ревнивца, а потом хвастает друзьям! Разумеется, один из приятелей Дэвида, также не отличавшийся благоразумием, тут же проболтался.
– Настоятельно рекомендую тебе отдохнуть от любовных похождений, пока не утихнет шумиха.
– Шумиха? – Дэвид чуть не подскочил. – Какая еще шумиха? Он нас не застукал и вообще даже вместе не видел!
Маркус снова вздохнул.
– Барлоу слышал, как придурок Брикстон развлекает этими россказнями приятелей. Сейчас он очень пьян и не слишком удивился тому, что застал жену со мной, а не с тобой, но рано или поздно этот тип смекнет, что здесь дело нечисто. Поверь, многие охотно подтвердят, что несколькими часами раньше видели ее с тобой.
Дэвид раздраженно откинулся на спинку кресла.
– Ладно, тут ты, пожалуй, прав.
Маркус кивнул, хотя и не ожидал, что Дэвид так легко сдастся.
– Ты завтра же уедешь.
– Что? Ну, это уж чересчур! – заартачился Дэвид. – Эти болваны могут решить, что я струсил и уношу ноги.
– Пусть думают, что хотят, лишь бы нам добиться цели.
Всю дорогу до дома Дэвида они ехали молча; но наконец карета остановилась, и лакей, отворив дверь, откинул подножку.
– Так и быть, – огрызнулся Дэвид, – я уеду. А ты наслаждайся сплетнями, которые непременно поползут по городу.
Он выпрыгнул из кареты и, даже не поблагодарив и не попрощавшись, затопал вверх по лестнице, а Маркус, безнадежно махнув рукой, откинулся на спинку сиденья. Дэвид уедет завтра же, прежде чем у Барлоу пройдет похмелье, даже если для этого Маркусу лично придется связать братца, заткнуть ему кляпом рот и отправить его по почте. Маркус давно уже мечтал спровадить Дэвида из Лондона под тем или иным предлогом, а теперь и повод подвернулся. Правда, Дэвид тоже хорош: как он смеет ставить под угрозу честь семьи? До выхода их сестры в свет осталось меньше года. Несомненно, Дэвид и в Брайтоне что-нибудь выкинет, но лондонское общество тем временем будет занято своими сплетнями. Если дуэль не состоится, сплетни о леди Барлоу и Дэвиде постепенно сойдут на нет.
Маркус почувствовал, что устал, и велел кучеру ехать домой. В клуб ему возвращаться не хотелось; хотя спасение Дэвида заняло меньше часа, он был весь измотан, а вечер окончательно испорчен. Разумеется, он не ждал благодарности, но если бы у Дэвида хватило ума не дуться! В один прекрасный день Маркус оставит брата в покое, и тогда тот оценит его помощь по заслугам. Пока же нужно обеспечить будущее Селии. Когда сестра выйдет замуж за достойного человека, Дэвиду будет предоставлена полная свобода: пусть сам расплачивается за свои ошибки.
Маркус откинулся головой на подушку и помолился за то, чтобы в Брайтоне Дэвид не влип в какую-нибудь очередную жуткую историю.
В поселке Миддлборо проживало менее двухсот душ, и хотя он мог похвастаться портным, швеей, сапожником и двумя прекрасными тавернами, но до города никак не дотягивал. Единственное, чем этот поселок славился, и что приносило ему доход, было его местоположение. В двадцати пяти милях к северу располагался Лондон, в двадцати пяти милях к югу – Брайтон, а дорога между ними пролегала через Миддлборо.
Жители Миддлборо давно привыкли, что мимо с грохотом проносятся роскошные кареты с разодетыми господами. Большей частью проезжие господа останавливались в тавернах «Белый лебедь» либо «Королевский герб», и многие джентльмены, соблазнившись прямой дорогой, пролегавшей через равнину, устраивали гонки и пролетали мимо.
