Несколько минут безмолвного наблюдения убедили Жанну, что незнакомец не затаился в засаде. Уж слишком он был неподвижен. Девушка испугалась, что он действительно умер. Его конечности были вывернуты под неестественными углами, а кожа покрыта кровью и грязью. Но из его ран еще сочилась кровь, и это убедило Жанну, что мужчина пока жив. Она заползла под сосновые ветки и приблизила губы к его уху.
— Я друг. Вы меня слышите? Я друг, — прошептала она.
Мужчина не шевелился.
— Мистер? — хрипло произнесла Жанна, дотронулась до его голого плеча и слегка потрясла.
Он не отреагировал.
Жанна осторожно опустилась на корточки рядом с незнакомцем, и ароматные сосновые ветки коснулись ее головы. Ее рука скользнула к его шее, нащупывая яремную вену. Первое, что она почувствовала, — это жар его тела и мускулы крепкой шеи, затем ощутила едва различимое биение пульса. Девушка облегченно вздохнула.
Глядя на бугор, вздувшийся у него на голове, Жанна удивилась, как он вообще смог оставаться в сознании достаточно долго, чтобы добраться сюда.
— Ты просто не смог идти дальше, правда?
Мужчина не отвечал.
Нежно касаясь пальцами, Жанна исследовала рану у него на голове. Череп был цел. Он не мог истечь кровью и умереть, решила девушка.
Придя к такому заключению, она не стала больше терять время. Попытки спастись привели незнакомца на эту скалу, где он лишился чувств, но план был хорош. Он выбрал наиболее трудный путь, ведущий к плато; Каскабель и его люди вряд ли станут искать здесь тяжелораненого человека. Теперь Жанне оставалось только возвратиться и оставить ложный след, ведущий совсем в другую сторону, а потом проскользнуть обратно к незнакомцу и убедиться, чтобы он ничем не выдал себя до тех пор, пока индейцам не наскучит эта игра и они не вернутся в лагерь.
Жанна медленно двинулась в обратный путь, тщательно маскируя следы чьего бы то ни было пребывания. Если она замечала каплю крови на камне, то забирала его и заменяла другим подходящего размера. Если же следы мужчины обнаруживались на земле, она выметала это место веткой и присыпала пылью и растительными остатками.
Действуя таким образом, она миновала несколько мест, где незнакомец мог бы выбрать другой путь налево или направо, вверх по склону или вниз. Оказавшись у очередной развилки, она вынула из чехла, висящего у нее на талии, нож и, сжав зубы, порезала себе руку до крови.
Затем Жанна проложила ложный след, который смог бы заметить любой остроглазый индеец, и начала долгий спуск к основанию плато подальше от лагеря мятежников. Приближаясь к каньону Мустанга, она оставляла все меньше и меньше крови, так как хотела заставить индейцев думать, что их жертва не была тяжело ранена и совсем не истекала кровью. Жанна надеялась, что ее действия выглядят убедительно.
В тот момент, когда девушка достигла широкого входа в каньон Мустанга, она услышала мятежников Каскабеля. Они следовали прямо за ней, напав на след жертвы.
Зловещие крики мятежников эхом разносились по каньону Мустанга, и Жанне казалось, что она окружена. Она побежала в два раза быстрее к вершине каньона, на бегу сдернув шейный платок и обернув им порез, чтобы ни капли крови больше не упало на землю.
К тому времени, как девушка нашла маленькую боковую впадину, к которой стремилась, дыхание ее стало прерывистым. Тем не менее она продолжала тщательно маскировать свои следы. Эта сквозная впадина была чрезвычайно узкой и глубокой. Солнечные лучи достигали ее дна, только когда светило находилось в зените. На стенах впадины можно было заметить следы минувших наводнений, густой кустарник и карликовые деревья, проросшие из трещин, камни, непрочно крепящиеся в размытых водой выемках. Ручей на дне впадины пересох, являя взору гальку и наносы ила и глины, — она наполнялась водой только в сезон дождей или после летних ливней.
Жанна, прыгая с камня на камень, продвигалась вперед до тех пор, пока стены впадины не сузились настолько, что она не смогла бы раскинуть руки в стороны. В этой точке вершина впадины, которая являла собой поверхность плато, находилась на высоте всего пятидесяти футов от девушки. Пройдя вперед еще немного, Жанна уперлась спиной в одну стенку, а ногами в другую и принялась карабкаться вверх, словно по дымоходу. Теперь до вершины оставалось не более тридцати футов, но поднималась она крайне медленно. Окажись кто-то из людей Каскабеля в этот момент во впадине, она была бы мгновенно обнаружена.
В отдалении послышались крики мятежников. Жанна старалась не обращать на них внимания, полностью сосредоточившись на подъеме. Напрягая силы, она выбралась на поверхность плато и упала ничком, ртом хватая воздух. Порезы и царапины нещадно саднили.
«Мне грех жаловаться, — подумала девушка. — Незнакомец испытывал большие страдания, но продолжал идти. Если я сейчас не сделаю то же самое, то он очнется и начнет стонать, и тогда Каскабель обнаружит его и замучает до смерти».
Эта мысль придала Жанне сил. Жаль будет, если такой сильный и храбрый мужчина умрет от рук жестоких мятежников. Она вскочила с земли и рысью побежала по Черному плато, чьи беспорядочно растущие деревья, луга и растрескавшаяся земля были знакомы ей лучше, чем кому бы то ни было. Летом на этом плато пасся табун Люцифера.
Пять лет Жанна следовала за этим табуном, заботилась о больных и хромых лошадях, приручая тех животных, которые искали человеческого общества или легкого пропитания и могли брать пищу из ее рук. Одна из таких лошадей стала единственным другом Жанны, она бесстрашно подходила к ней и оставалась рядом, иногда девушка скакала на ней верхом по дикой местности плато. Именно ее Жанна и надеялась найти сейчас.
Она обнаружила табун Люцифера пасущимся на одном из многочисленных лугов, зелеными волнами колышущихся среди сосновых лесов. В центре луга протекал извилистый ручеек.
Жанна поднесла руку ко рту, и мгновение спустя над плато разнесся троекратный ястребиный крик. Затем она направилась к одному из своих маленьких тайников, которые она организовала на плато и прилегающих территориях на случай, когда Каскабель развлекался, преследуя ее. Из тайника она достала флягу, пригоршню сыромятных плеток, кожаный мешочек с травами, одеяло и небольшой кисет, в котором хранилось золото — Безумный Джек настаивал, что это доля ее отца. Так как ее отец уже пять лет был мертв, Джек снабжал золотом ее.
На мгновение задумавшись, Жанна достала нож — последний предмет, остававшийся в тайнике. Она ловко и быстро превратила одеяло в импровизированный мешок, сложила туда остальные вещи и перевязала тесемкой. Затем она зафиксировала поклажу на спине и посмотрела в сторону пасущегося табуна. Люцифер наблюдал за ней, навострив уши, но не выказывая признаков беспокойства или тревоги. Он никогда не подпускал ее к себе ближе чем на пятьдесят футов, но больше не предпринимал попыток убежать или атаковать ее. Он, очевидно, привык к Жанне и принимал ее за очень медленную и несуразную кобылу с человеческим запахом, которая время от времени присоединяется к табуну и приносит лакомство — соль или зерно. Она определенно не представляла угрозы.
