Остановившись у калитки, Джаред дотронулся до руки Полли и посмотрел на нее с мольбой.
— Ах, Полли, если бы ты тоже обратилась в нашу веру… Приняла Евангелие…
Прикосновение его теплой руки успокаивало. «Прими восстановленное Евангелие и стань мормонкой… и женой Джареда Марриота». Полли вдруг почувствовала себя намного старше своих восемнадцати лет. Сколько она себя помнила, она и ее семья всегда жили среди Святых последних дней, как называли себя мормоны, но ее родители так и не приняли веру Джозефа Смита, и Полли тоже не могла это сделать. Даже ради того, чтобы стать женой Джареда. Она знала, что Джаред никогда не женится на женщине, которая не разделяет его веру. Он слишком предан учению Джозефа Смита, ему нужен брак не только на эту жизнь, но и на следующую. Мормоны верили, что брак — это навечно. Полли искренне надеялась, что это так, и не только для них, но для всех, кто по-настоящему любит.
— Джаред, я устала, — сказала она. — Если Спенсеры останутся у нас, значит, мне еще нужно будет постелить много постелей и приготовить больше еды.
Она уже отходила от Джареда, когда он сказал:
— Полли, я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она замерла неподвижно, глядя на добротный дом, окна которого приветливо светились. Если она выйдет за Джареда, у нее будет свой собственный дом, дети. Она осторожно сказала:
— Тогда женись на мне на такой, какая я есть.
Даже в темноте она видела, как печальны его глаза.
— Не могу, Полли. Я не могу на тебе жениться, пока ты не разделишь мою веру.
Полли хотела, чтобы он сказал, что не может без нее жить, что он очень сильно ее любит и различие в вере не преграда их отношениям. На сердце Полли легла тяжесть, потому что в эту самую минуту она осознала горькую правду: ее любовь к Джареду недостаточно сильна. Иначе она бы тоже смогла преодолеть то, что их разделяло. На нее снова нахлынули воспоминания о матери. «Бунтарка» — так ее называли женщины-мормонки. Полли знала, что это же словечко они частенько применяли и к ней. В детстве она смеялась над таким определением ее милой, добросердечной матери. А теперь она понимала. Как и Мэри Элен Керкем, она не вписывалась в жесткие рамки общества, в котором жила. Мать Полли родилась в Филадельфии в семье благородного происхождения. Родители нашли ей в высшей степени подходящего жениха, но их упрямая дочь отказалась выходить за него и сбежала с Гарри Керкемом, мужчиной, который умел только то, что умеет мальчишка с фермы. С точки зрения Джеймсонов, это была, мягко говоря, катастрофа. Наверняка они до сих пор это обсуждают. Впрочем, знать этого Полли не могла, так как никогда не встречалась с родственниками по линии Джеймсонов, и у нее не возникало желания с ними встретиться.
Люси Марриот распахнула дверь и радостно воскликнула:
— Слава Богу, девочка, с тобой все в порядке! Спенсеров выгнали из дома, и Сюзанна Спенсер почти обезумела от горя.
Полли поспешила в дом вслед за Люси. Она понимала, что ей предстоит сделать немало дел: приготовить еду, постелить постели. Джаред прошел к большому некрашеному деревянному столу, за которым, ссутулив плечи, сидели его отец и Нефи Спенсер. Перед тем как уйти в кухню, Полли на секунду задержала взгляд на стройной фигуре Джареда. Он достойный, честный молодой человек и хорош собой. Волосы у него почти такие же светлые, как у нее, в серых глазах светился ум. Не одна девушка провожала его взглядом и мечтала, чтобы он пригласил ее на танец. Немного в Наву найдется молодых людей, таких же красивых, как Джаред Марриот. Полли знала, что многие местные девушки ей завидуют, потому что Джаред не скрывал, что хочет на ней жениться.
Они жили под одной крышей вот уже больше пяти лет, и Джаред ей тоже очень нравился, но в то же время Полли сознавала, что ее любовь к нему недостаточно сильна, это не та любовь, которую женщина должна чувствовать к мужчине, за которого собирается замуж. Скорее это была любовь сестры к брату. Полли снова подумала о матери — она бросила вызов условностям, потому что очень сильно любила. Она променяла безбедное существование в комфорте на жизнь, полную трудностей и счастья. Полли тоже не было дела до обычаев и условностей. Она хотела любить так же, как любила ее мать. Но любовь матери не была односторонней, Гарри Керкем тоже боготворил жену. Ради нее он готов был сделать что угодно и мог от чего угодно отказаться. Полли и для себя хотела такой же любви. Она хотела бы, чтобы Джаред любил ее так сильно, что ему было бы не важно, разделяет она его веру или нет.
Полли мысленно одернула себя: сейчас неподходящее время для мечтаний о любви. Им с Люси предстояло накормить целое семейство Спенсеров, да и свое собственное.
Полли положила в сковородку бекон с бобами, подогрела молоко и отнесла все в гостиную, где на ковре перед горящим камином жались друг к другу дети Спенсеров. Поставив еду на стол, Полли поспешила за свежим постельным бельем. Пока она ходила, пришли соседи и принялись утешать выселенную семью.
Элиза Коули казалась почти такой же испуганной, как Сюзанна Спенсер. Она выросла в городе, по характеру была робкой и сейчас боялась, что несчастье, приключившееся с подругой, может произойти и с ней.
С Элизой Коули прибыла сестра Шалстер — вдова, которой, по слухам, было уже далеко за восемьдесят. Вскоре после них прибыла Лидия Лайман — старая дева грозного вида. Потопав ногами, она стряхнула снег с ботинок, прошла в гостиную и сразу же взяла одного из малышей и усадила к себе на колени.
Полли раздала гостям теплое молоко.
— Ох, девочка, что бы я без тебя делала, не представляю, — поблагодарила ее Люси.
Сестра Спенсер сидела, обхватив себя руками, и непрестанно плакала, не обращая внимания на предложенное молоко. Сестра Шалстер раздраженно цокнула языком.
— Сюзанна, хватит так убиваться, ты всего лишь потеряла дом, а не ребенка.
Сестра Спенсер продолжала рыдать. На протяжении ее замужней жизни ей приходилось покидать дом уже три раза: первый раз в Киртленде, потом в Куинси и вот теперь в Наву. Она потеряла все: тяжелое, вышитое вручную покрывало на кровать, доставшееся от матери, красивое зеркало в раме из палисандрового дерева, которое Нефи подарил ей на десятую годовщину свадьбы, вышивки, сделанные ее девочками, когда те учились вышивать. Элиза Коули обняла ее за плечи. Джаред поднял глаза и ненадолго встретился взглядом с Полли. Он был мрачен, потому что не хотел оставаться в Наву, и Полли догадывалась, что Джаред всеми силами старается уговорить отца уехать.
— Полли, принеси еще кувшин молока в гостиную, — сказала Люси, входя в кухню. — Слава Богу, мы напекли достаточно хлеба и у нас много одеял. Сегодня ночью никому не будет холодно.
