– Вы полагаете, он на рынке? Все возможно, хотя мамаши еще не унюхали его. Если бы у меня была дочь на выданье, я бы приготовилась к битве.
– Он один из самых созревших фруктов в Англии, но Киллрой считает, что этот человек никогда не женится, – сказала леди Киллрой.
Леди Симпсон со щелчком раскрыла веер.
– Все этим кончают.
– Да, но Энджелфорд – другое дело. Он не гоняется за дамами из общества, хотя я знаю многих, которые были бы рады подцепить его.
– Он большой любитель девушек.
– Да ведь какой мужчина их не любит!
– И все же некоторые больше прочих.
– Вы не думаете, что он кончит тем же, чем кончил виконт Солсбери?
– Полагаете, любовница вскружит ему голову? Я склонна думать, что Энджелфорд скорее похож на герцога Кента: все бросит, если его призовет долг.
Виконт Солсбери. По спине Каллиопы пробежала дрожь. Старые сплетницы никогда не уставали говорить о мужчинах, которые отказывались жениться на подобающих леди, а были рабски преданы любовнице. По их высочайшему мнению, это являлось преступлением против общества.
Каллиопа подавила бурю чувств, вызванную их словами, и снова оглядела собрание. Все то же, что и каждый вечер: дебютантки в белых платьях с миной невинности; скудно одетые вдовы и замужние женщины в платьях всех цветов радуги бесстыдно флиртуют с первым встречным; гоголем расхаживают денди, разодетые еще ярче; вездесущие повесы волочатся за каждой юбкой. Все они сливаются в танцевальном зале, и их хореографические упражнения нескончаемо повторяются в такт оркестру и общественному ритму.
В этой сцене для Каллиопы не было ничего нового, и в неприятности ее теперешнего положения она могла винить только собственную глупость. Прошло два года, как, став карикатуристкой, она рисует сатиру на дворянство. Два года она изобретает хитроумные способы попасть в святая святых общества, где можно увидеть внутреннюю жизнь лондонской элиты и ее потаенные секреты.
Рисовать карикатуры она начала в шутку, но со временем это превратилось в страсть – отвечать дворянству ударом на удар.
Под боком у Каллиопы возник розовощекий мистер Терренс Смит с двумя бокалами лимонада. Он пыхтел от усердия.
– Я спешил как мог.
Две матроны продолжали судачить, но леди Симпсон успела бросить острый взгляд на Терренса.
– Что случилось, мистер Смит? – спросила Каллиопа и бросила раздраженный взгляд на ничем не примечательное лицо кавалера, который тут же сунул ей в руку стакан.
– Я подумал, что у вас что-то неладно, мисс Стаффорд. У вас был такой вид, как будто вы потеряли рассудок.
Она улыбнулась. Он употребил ее псевдоним. Никто в зале не знал ее настоящего имени.
– Все отлично, но я благодарна вам за участие.
Терренс кивнул и насупился, взглянув на маркиза.
Укор со стороны обычно робкого маленького человечка вызвал у Каллиопы улыбку. Он такой душка!
Его внимание привлекло дребезжащее хихиканье Люсинды Фредерикс. Он испытывал к ней нежные чувства, но тщеславная дебютантка дозволяла ему всего один танец за вечер, и то только потому, что ее заставлял опекун. Такая влюбленность была выше понимания Каллиопы, но она поддерживала друга, то есть отказывала себе в удовольствии вывести Люсинду в своих обличительных рисунках.
Терренс был здесь ее единственным другом, и, по мнению общества, у них имелось много общего. Все в Терренсе служило поживой для этих акул, от робости до недостатка богатства и красоты.
Каллиопа пригубила лимонад и поморщилась. Опять слишком много сахару!
Терренс продолжал пожирать глазами Люсинду. Та злобно посмотрела на него и застенчиво прикоснулась к руке Энджелфорда. Пора было уводить приятеля на запасной путь.
– Мистер Смит, как продвигается ваш поэтический сборник?
Поникшее лицо Смита оживилось.
– Вообще-то неплохо. На этой неделе я написал еще несколько стихов.
– Замечательно. С удовольствием их прочту.
Он беспокойно стрельнул в нее глазами.
– Я... я их еще подправлю.
Терренс был такой же, как все молодые люди его возраста и положения: он мечтал о богатстве, о славе и о Люсинде Фредерикс. Он знал, что писательство ничего этого ему не даст, и пускался в безрассудные предприятия. По виду его далеко не модного сюртука Каллиопа поняла, что его затеи провалились.
В ее размышления врезался голос леди Симпсон, которая проговорила, глядя на стакан в руке Каллиопы:
– Хватит прохлаждаться, девочка, лучше принеси мне пунша. Я вся пересохла.
Каллиопа в сотый раз напомнила себе, что ей необходим материал для очередного номера газеты. Она прикусила язык и кивнула. Позже ее перо сдерет шкурку с леди Симпсон.
– Я с удовольствием сам принесу вам лимонад, леди Симпсон, – засуетился Терренс.
– Чушь. Мисс Стаффорд принесет. Для того я ее и наняла.
Каллиопа бросила Терренсу успокаивающий взгляд, но он все равно набычился; такой упрямый вид не раз навлекал на него беду.
Каллиопа сунула ему в руки свой недопитый стакан.
– Благодарю за предложение, мистер Смит, но разве мне не полезно размять ноги?
Леди Симпсон с прищуром посмотрела на ее будничные туфли, выглядывающие из-под подола. Энджелфорд повернулся к ней и тоже посмотрел вниз. Видимо, он слышал их разговор. Жар окатил Каллиопу с головы до пят, и она ушла, не дожидаясь, когда леди Симпсон сделает пренебрежительное замечание, а Энджелфорд добавит к нему свое.
Одно дело – выслушивать критику от леди Симпсон, и совсем другое – от Энджелфорда. Пользуясь тросточкой, с которой она ходила гулять, Каллиопа направилась к буфету, петляя между танцующими и теми, кто толпился по периметру.
В зале было душно. Каллиопа украдкой оттянула платье от тела, чтобы впустить воздух под тяжелую грубую материю. Она чувствовала, как по спине течет пот.
Представив себе, какой это вызовет скандал, она испытала сильнейшее искушение так и сделать. Леди Симпсон хватит удар, или по меньшей мере она потеряет сознание. По залу прокатятся глухие шлепки, когда женщины одна за другой начнут, как мешки, неэлегантно плюхаться на пол. Удовольствие от такого зрелища перевесит все печальные последствия!
Ее служба у леди Симпсон подходила к концу, и Каллиопа была более чем готова искать новое место, хотя с самого начала эта должность предоставляла ей исключительный материал. В качестве компаньонки светской дамы Каллиопа посещала главные события сезона и потому имела доступ к таким людям и такой деятельности, о которых раньше не могла и мечтать.
К сожалению, она недооценила собственную незащищенность. На двух предыдущих местах она просто сливалась с фоном, ее не замечали; роль не дала ей награды, которую она ожидала на этой должности. Что до леди Симпсон – у нее было жало гадюки, и она с восторгом кусала каждого встречного. У Каллиопы часто появлялось искушение сделать зарисовку в то время, когда леди Симпсон шушукалась с кем-нибудь.
