…Однажды, пребывая в состоянии сильного опьянения, он проговорился Валери, обрушив поток грязных ругательств на ее покойную мать. По словам Стивенса, не было ни одного моряка, ни одного праздного бездельника в порту, которого бы ее мать, грязная шлюха, не затащила к себе в постель. Женитьбу на Лите Брайан объяснял только жалостью и состраданием, всю свою жизнь он раскаивался в совершенном поступке. Валери слушала отца, низко склонив голову, чувствуя, как краска стыда заливает лицо, а по щекам текут слезы.
Этот рассказ произвел сильное впечатление на Джейд. Она почувствовала расположение к девушке и тоже начала делиться с Валери своими семейными тайнами. Итак, у Джейд не было никаких возражений против брака Валери и Трева, хотя присутствие в доме будущей невестки невольно напоминало ей о самых тяжелых днях своей жизни.
Последний доклад агента не содержал ничего нового: Брайан не покидал своего острова. Кстати, Джейд никогда не говорила Валери о том, что Стивенс находится под ее постоянным наблюдением.
Услышав, что Колт закончил свой утренний туалет, Джейд торопливо поднялась с постели и направилась в свою ванную комнату. Вернувшись, она обнаружила мужа на балконе – за кофе и соком. Заметив, что его настроение остается все таким же мрачным, Джейд решила немного расшевелить мужа:
– Послушай, может быть, тебя что-то тревожит?
– Но уж во всяком случае, не свадьба Трева!
– Тогда что же? Мэрили? – догадалась она.
– Да. – Джейд села напротив мужа, и он наполнил ее чашку ароматным кофе. – Признаться, я несколько удивлен тем, что она решила присутствовать на свадьбе. Я думал, что после окончания школы, которую она так ненавидела, Мэрили почувствует себя абсолютно независимой и вряд ли захочет поддерживать отношения с родственниками. Состояние, перешедшее ей от матери, позволяет ей это.
Джейд всегда подозревала, что Колт не испытывал особой симпатии к своей двоюродной племяннице. Его родственные чувства распространялись лишь на Трева и Кит, хотя он и старался не показывать этого. Нет, конечно, он не питал к Мэрили ни злобы, ни ненависти, но подсознательно всегда ощущал некоторую неприязнь к девушке, видя в ней постоянное напоминание о том, что глава их рода, его отец Тревис Колтрейн, женился на Китти – бабке Мэрили. Не важно, что Китти умерла, – она оставила слишком глубокий след в душе Колта и продолжала жить в Мэрили.
Мать Мэрили, Дани Колтрейн Михайловская, умерла при родах – это было каким-то семейным роком, поскольку и ее родную бабку по матери, Мэрили Барбоу Колтрейн, постигла та же участь. По иронии судьбы это произошло в тот же день, когда умер старый Тревис Колтрейн.
После смерти Дани Драгомир, убитый горем, оставил дочь на попечение Китти и возвратился на родину, в Россию, где приступил к службе при дворе Николая.
Отношение Джейд к племяннице не было однозначным. С одной стороны, она любила Драгомира, как родного брата, но с другой – она никогда не позволяла себе быть с Мэрили до конца искренней.
– Полагаю, что состояние Мэрили тут ни при чем! – довольно резко ответила Джейд. – Она еще слишком молода. Кстати, хочу тебе напомнить, что мы не имеем сведений о Драгомире вот уже несколько месяцев, а Мэрили – полноправный член нашей семьи. У нее же никого больше не осталось, кроме нас.
– Конечно, конечно! Только ее подавленный вид действует настолько удручающе, что может испортить нам все праздничное настроение.
– Естественно, она думает о своем отце! Да и мы все обеспокоены отсутствием вестей от Драгомира.
– Помнится, ты говорила мне, что у нее есть какой-то поклонник…
– Как-то Мэрили сообщила мне в письме, что она очень подружилась с одной девушкой из Австрии, кажется, ее фамилия Хэпсбург. Когда началась война, они всей семьей переехали в Цюрих. И вот она познакомилась с братом этой девушки, который, похоже, питает к ней нечто большее, чем просто дружбу.
– Признаться, я очень удивлен, что Валери попросила Мэрили быть ее подругой на свадьбе. По-моему, они едва знакомы друг с другом.
– Это была моя идея. Я хочу, чтобы Мэрили почувствовала себя частью нашей семьи.
– И то правда, – вздохнул Колт. – Все-таки мы любим Мэрили – и я, и Кит, и Тревис. Только порой ей не хватает твердости духа, в ней не чувствуется личности. Сделать себе подходящую партию, найти заботливого мужа – это то, что ей сейчас нужно больше всего.
Немного поразмыслив, Джейд кивнула в ответ.
Мэрили, решившая присоединиться к утреннему кофе Колта и Джейд, стояла в нескольких шагах от балконной двери и слышала весь разговор. Она готова была провалиться сквозь землю.
Придя в себя, Мэрили стрелой полетела в свою комнату.
Безусловно, она не принадлежала к семье Колтрейнов и никогда не будет принадлежать, но ей так хотелось посмотреть на эту свадьбу! Она вовсе не собиралась надолго задерживаться в доме Колтрейнов. А уж потом… Потом она никогда больше не побеспокоит их своим присутствием.
Мэрили бросилась на кровать и, стараясь дышать как можно глубже, принялась разглядывать шнуровку балдахина, надеясь, что это занятие позволит ей хоть как-то привести в порядок путающиеся мысли. Однако чем больше она пыталась успокоиться, тем сильнее ее охватывало чувство подавленности и безысходности.
Прежде всего ее неприятно поразило, что Колт упомянул о ее деньгах. Честно говоря, сама она никогда не была озабочена состоянием собственного капитала. Китти баловала ее с малых лет и всегда сама занималась финансовыми вопросами.
Теперь, когда она появилась у Колтрейнов, повзрослевшая, получившая образование, все почему-то считали ее слабой и беспомощной. Окружающие были убеждены, что единственным выходом для нее может быть брак с человеком, готовым взвалить на себя все ее проблемы.
Она вполне допускала мысль о том, что может принять предложение Рудольфа… Что ж! В этом было что-то привлекательное, но Мэрили не могла с полной уверенностью ответить самой себе, любит ли она его. По правде говоря, она вообще плохо представляла себе, что такое любовь. Его поцелуи не вызывали у нее неприязни, более того, они были приятны, но ведь ни один мужчина, кроме Рудольфа, никогда к ней не приближался, и сравнивать ей было не с кем.
Вьющиеся черные волосы Рудольфа, выразительные карие глаза, мальчишеская стать в сочетании с изысканными манерами и прекрасным воспитанием делали его весьма привлекательным. Кроме того, его музыкальный талант вызывал у Мэрили самое искреннее восхищение. Рудольфа действительно можно было назвать выдающимся пианистом. Как много вечеров она просидела у рояля, слушая его игру и получая ни с чем не сравнимое удовольствие! Тонкие пальцы Рудольфа, словно живя самостоятельной жизнью, двигались по клавишам, порождая звуки необыкновенной красоты.
